Три мужа для Кизи

Хотя, если совсем уж честно, он не возражал уже. Хоть бы вечность так она на нём лежала, его касаясь своим роскошным молодым телом. Такая пьяняще тёплая в человеческом облике. И это тепло её, соприкасаясь к холодному его чешуйчатому хвосту, прелюбопытнейшие ощущения давало.

Несчастный сделал вид, что недовольно потирает усы, длинные и роскошные. Любил и он в человеческом облике прогуляться меж людей, да сразиться с ихними благороднейшими воинами. Порою у людей вполне прелестные женщины рождались. Хотя её тело было лучше всех драк и всех иных женщин, которых он когда-либо вкушал.

Женщина легко, задумчиво будто, пробежала нежными пальчиками по его хвосту перед его лицом, мелодию новую играя своими браслетами. Да голову склонив, добавила ноты подвесок тяжёлых серёг.

Он снова сделал вид, будто не смотрит на неё. Будто какой-то жалкий, узорчатый столб со светильниками, на котором потухла одна из ламп, куда интереснее её. А сам тайком вцепился клыком себе в палец, чтобы боль хотя бы отчасти вырвала его из этого дикого наваждения. Но, впрочем, мерзкая память была сильнее боли в прокушенном тонким клыком пальце. И даже жжение от яда совсем не отвлекало его мысли, невольно устремившиеся к сладостным картинам прошлого.

Вот как-то они, играясь, сшибли ту подставку массивную. Его женщина упала на металлические узоры из ветвей. Пролилось масло из светильников по бокам, вспыхнуло. Она лежала на холодном металле, окружённая лужами огня. Мягкая, светлее его кожи. Украшенная только бесчисленными золотыми украшениями, чуть нагревшимися от её тела. Рассыпались чёрные волосы густые, лёгким шелковистым одеялом. Благоухала кожа её сандалом, да кое-где розовым маслом умащенная. Он опустился возле неё на колени, осторожно раздвигая её ноги. Она, руками шею его обвив, к себе притянула, рывком грубым. Кататься, слившись, на холодном металле, ощущая жар пламенных кругов и овалов вокруг, обжигая кожу огнём, да сжигая друг друга изнутри… в полумраке залы, сегодня нарушенном как-то необыкновенно… а потом загорелись его и её волосы. Грустные мгновения разлуки и промедления. Он швырнул её в фонтан, потом прыгнул туда сам. Они продолжили всё в воде, мокрые, влажные, под слившийся запах горелых волос и сандалового масла с розовым. Сильный, терпкий аромат. Правда, волосы жечь ради свежих ощущений подруга в другой раз отказалась. Но сказала, что не против, если они подожгут несколько прядей его волос, а потом вдвоём упадут в фонтан, их тушить.

– Бедняжка осиротела! – горестно выдохнула коварная жена, садясь на кольцах змеиной части тела Ниламнага.

Что он, разумеется, почувствовал, хотя опять сделал вид, будто не замечает. Но как он мог не замечать движения этого упругого роскошного тела?! Да ещё и сидевшего на хвосте его?!

– Так что же?! – прошипел он мерзавке в лицо, нависая вдруг над нею.

– А дядя её замуж отдаёт, – хитро сощурившись, женщина обвила руками шею супруга, да прильнула к нему вся.

– Замуж? – наг поморщился. – Не за него?

– Её корыстный дядя, который единственный остался у неё, выдаёт бедняжку за троих братьев-музыкантов.

– За троих?! – глаза его в восторге расширились.

– За троих, мой драгоценный, – проворковала жена, потираясь щекою о его щёку. – И если свадьбе той ничего не помешает, то девушкой, которую избрал твой мерзкий враг, будут обладать трое других мужчин. Ну, не прелесть ли?

– Прреееелессссно… – восторженно и мечтательно прошипел её супруг.

– Я, кстати, видела её, – жена потёрлась о его грудь плечом. – Немного странная. Тихая. Она против воли нового главы семьи не пойдёт, – задумчиво ногу перекинула через змеиное тело супруга, разлёгшись уже в наглую на нём. – Но вот, если свадьбе той ничто не помешает…

– Я понял! – вскричал наг в восторге. – Если я отвлеку на бой его… о, если!..

Коварная жена пребольно шлёпнулась об пол, а супруг её воодушевлённый, уже в облике совсем человеческом, метнулся за трон, за своим любимым мечом.

И вихрем вылетел из залы, мускулистый, прекрасный и пьяняще обнажённый. Хотя, наверное, жёны или слуги, попавшиеся ему на пути, напомнят, что господин забыл одеться. Жёны точно напомнят, ибо не пристало показывать главную драгоценность мерзким человеческим женщинам. Жён тут хватает и так. Они не все умещаются на его просторном ложе, да и не каждую ночь он зовёт нескольких сразу, временами предпочитает уединяться лишь с одной. И с нею Ниламнаг часто-часто уединялся после свадьбы. До того, как она случайно встретила наглого асура среди гор. До того, как дёрнуло её с ним шутить. А ему вздумалось ей отвечать. Омерзительно умный собеседник – это опасно.

– Ну, погоди, изменник! – прошипела женщина насмешливо, поднимаясь. – От яда моего ты не уйдёшь!