Три осколка луны

– Улица Котовского, пять, кабинет тридцать шесть. Это его контора. А домашний он мне написал на обороте, сделал исключение, ну-ка…

Машин к вечеру стало меньше: от Пушкина 246, до улицы Котовского, пять, вышло минут десять езды. Пару раз пришлось остановиться: рассматривали нумерацию домов. В третий раз встали точно в нужном месте.

Темное четырехэтажное офисное здание. Окон светилось немного. Гордеев вышел, хлопнул дверцей. За ним Алексей.

– Он – работоголик, – сказал Петр. – Такие засиживаются допоздна.

Гордеев тщетно дергал ручку – здание было уже закрыто. Через стеклянную дверь виднелась будка охранника. Он позвонил. Тот нехотя вышел и открыл дверь.

– Вы к кому?

– Мне нужен Зорин, частный сыщик.

– Ушел, – понимающе кивнув, сказал охранник. – Час уж как прошел, а то и два.

– Ого.

– На сотовом Николаича тоже нет? – живо поинтересовался охранник.

– И на сотовом нет, – ответил Гордеев.

Охранник пожал плечами:

– Значит, на задании. Шпионит. Работа такая, – развел он руками.

– Точно, – кивнул Гордеев. – Всего доброго.

Еще через полчаса они поднимались на третий этаж дома, где жил детектив. Долгие протяжные звонки ничего не дали. Квартира была пуста – сомневаться не приходилось. Оказавшись на улице, они отыскали его окна – те были черны. Через часок стоит вернуться, решил Гордеев: не окажется сыщика дома – отложат визит на завтра. Главное, успел ли Зорин подкараулить Колобка, сесть ему на хвост, сделать фотографии?

– Хорошо бы где-нибудь выпить, – сказал Гордеев, – жажда замучила. – Он горько усмехнулся. – Надо же, похмелье. Я-то думал, что забыл о такой неприятности. – Они забрались в машину. – Кстати, я этот район немного знаю. У меня здесь женщина знакомая жила. Иногда подвозил. Тут есть неплохое кафе. Ночное. Хочешь в зале, хочешь снаружи. Там есть коньяк, почти как у меня в баре. С него не тошнит. Давай-ка туда. Сейчас на Садовую, потом направо, через два квартала еще направо. Там увидим…

– Жаль, мне с вами нельзя, – откликнулся Алексей.

– Это верно, менты, не дай бог, сцапают. Потерпи до дома. Там угощу, чем захочешь.

Они выехали на Садовую, повернули, пролетели два квартала, вновь повернули… Слева вспыхнуло огнями кафе. И как приложение к нему бурлила летняя веранда. Только музыки не было.

Они вышли из машины.

– Да здесь не устроишься, – сказал Гордеев. – Очереди-то, надеюсь, нет?

Они перешли дорогу, и только тогда заметили машины «Скорой помощи» и полиции; людей, обступивших что-то рваным кольцом.

– Ну вот, без мордобоя не обошлось, – подходя, заметил Гордеев.

– Может, кому-то плохо стало, – откликнулся Алексей.

…На земле лежал человек в той неуклюжей позе, которая, непонятно почему, свойственна только мертвецам. Живой, спящий или потерявший сознание, никогда так не устроится. У покойника всегда вид сломанной, выброшенной куклы.

Тело обступили десятка три посетителей кафе, прохожих. Там же суетились полицейские: один из патрульных обводил покойника мелом, другой сидел рядом на корточках, что-то озабоченно высматривая. Врач, сложив руки ниже живота, следил за процедурой, видно, его миссия была уже выполнена. Санитары дожидались своей очереди.

– Молодой еще мужик-то, – сказал Алексей, – жалко.

Гордеев обошел двух парней, третьего оттолкнул; он уже тянул шею, налегая на кого-то грудью…

На асфальте лежал Зорин. Сыщик, с которым еще днем они бранились по телефону.

Заплаканная девушка в белом фартучке у самого уха Петра сказала кому-то:

– Представляешь, я проходила мимо, он за столиком сидел, голову на грудь опустил, я его подтолкнула, думала, что спит. Он и повалился… Только вот куда девушка подевалась, которая здесь сидела?

Гордеев отодвинул заплаканную официантку, отпихнул ее собеседника, подвинул еще кого-то и оказался рядом с врачом, физиономия которого не выражала ровным счетом ничего.

– Я хирург, – выпалил Гордеев, – помощь нужна?

Врач обернулся к нему, по губам пробежала хладнокровная и печальная улыбка мудреца, он отрицательно покачал головой:

– Этому – нет.

– Инфаркт?

– Нет, шея сломана. – Гордеев поморщил нос: от врача здорово тянуло спиртным. – Кто-то очень аккуратно вывернул ему шею, под музыку и пляски, и пошел своей дорогой. Здорово, да?

– Наверное, из-за той девушки, с которой он был, – быстро и громко сказала официантка. – Он с ней говорил. Кто-то приревновал, наверное?

– Вот это ревность, милая, – усмехнулся поддатый врач. – Вот это любовь!

– А о чем он с ней говорил? – раздраженно спросил Гордеев.

– Что я, слушала? – захлопала та глазами. – С напряжением говорил, так мне кажется.

Ему показалось, что хмельной врач, санитар и двое полицейских внимательно посмотрели в его сторону.

– И кто этот малый? – сразу исправился Гордеев, и, вспомнив слова Алексея, добавил: – Молодой ведь еще.

– Товарищ лейтенант говорит, что он – частный сыщик, – просветил «коллегу» врач «Скорой помощи». – По документам.

– Да-с, – только и заключил Гордеев.

Он нырнул в толпу и отыскал в заднем ряду Алексея, потерявшего интерес к трагическому представлению.

– Что это вас потянуло? – спросил молодой человек.