Три персонажа в поисках любви и бессмертия

– Возьмите, например, влияние музыки на животных, – восклицал Тибо. – Известно ведь, и древними описано, что из животных один лишь тигр музыкой не усмиряется, а в еще большую ярость приходит. Слоны же под музыку у римских императоров балеты вытанцовывали. И у нас, в наших провинциях, разве вол потащит плуг, если ему в спину крестьянин не запоет? В битвах лошади скачут в такт горнам и цимбалам. В Голландии, я слыхал, в некоторых поместьях на конюшнях устраивают концерты для лошадиного наслаждения, так они от этого потом резвее галопируют. Лани же, заслышав музыку, на землю ложатся, чтобы лучше слышать. Говорят, в Париже, в саду Тюильри, не правда ли сударыня, когда музыканты собираются с гитарами, то туда соловьи и малиновки слетаются и даже порой садятся музыкантам на плечи.

– Ну раз уж позволено рассказывать небылицы, – прервал его маркиз, – вы еще добавьте байку про капитана Вуаля, которая мне недавно на глаза попалась, в столичном, между прочим, издании. Капитан сей сидя в заключении в Бастилии, попросил принести ему его лютню, и когда он на ней заиграл, то якобы мыши полезли из своих нор, а пауки спустились с потолка, чтобы его послушать. Свидетелем сего выступал, разумеется, единственно сам капитан, причем себя он сравнивал с Орфеем и писал, что с каждым днем на его концерт собиралось все более мышей и пауков, то есть, по его разумению, они друг друга о его музыкальном даровании оповещали. До чего наша наука, а с ней вместе и общество докатятся, если станут в такие россказни верить.

«Пора свечи зажигать», подумала вдова и собиралась уже позвонить, как вдруг двери салона распахнулись и на пороге показался аббат. Был он в своем всегдашнем облачении и виде. Вдова взглянула на него, и ей почудилось, что в зале сам собой зажегся свет. Она оглядела свой салон: гости ее показались ей вдруг мертвенно бледными, и только аббат был живой. Ей захотелось подойти к нему поближе, потому что вокруг него самый воздух был иным, свежим и теплым, как в детстве. Она поймала на себе взгляд епископа. Аббат, не поздоровавшись и не извинившись за опоздание, проследовал к клавесину, открыл крышку и уселся за него.

– Хочу вас сразу же предупредить, что инструмент сей, госпожой и хозяйкой здешней по счастливой случайности сохраненный, есть версия старинная, с одной только клавиатурой, а не с двумя, как нынче фабрикуют, но качества он превосходного, я его к тому же несколько улучшил и настроил, так что смогу вам сегодня по ее просьбе представить некоторые особенности моей манеры сочинителя, которую перенял я у славного моего учителя господина Рамо.

– Постойте, сударь, – вмешалась вдова. – Позвольте мне сперва одно объявление сделать и тем самым объяснить происходящее. Господин аббат удостоил наш издательский дом честью, обратился к нам для напечатания своего сборника под названием «Современный органист». А господин маркиз, – поклонилась в его сторону, – соизволил выступить в этом деле посредником и благодетелем и издание это, трудоемкое и дорогостоящее, финансировать. На это господин аббат вот каким ему посвящением ответил.

«Сейчас еще чего доброго скажет, что не он посвящение писал». Но аббат промолчал. Вдова зачитала посвящение, все захлопали и прокричали виват. Маркиз сиял.

– Вы, маркиз, нашему городу и церкви много чести делаете, – произнес епископ.

Когда всеобщее волнение улеглось, вдова продолжала:

– Как вы слышали, я прочитала «пьес ученых», а обыкновенно в таких местах ставят «трогательных». Я попросила аббата объяснить, в чем смысл этого выражения, каким образом наука с музыкой здесь сочетаются, и он пообещал мне это сделать сегодня публично.

– Шарман, прелестно, – апробировало общество.

– Ваш салон, сударыня, – заметил Тибо, – теперь еще и музыкальным сделается. Вот если об этом в некоторых домах в Ла-Рошели прознают.

Аббат заегозил на своем стуле: было видно, что ему не терпелось начать. Епископ вновь пристально посмотрел на вдову. «После об этом подумаю», решила.

– Я вам для начала одну пьесу господина Рамо сыграю, вы просто послушайте. Называется она «Циклопы». Эти мифологические кузнецы, дети Нептуна и Амфитриты, подручные хромого бога Вулкана, которые имеют, как всем известно, один только глаз посреди лба, куют молнии Юпитеру. Так вообразите себе, что вы в их кузнице находитесь.

Заиграл, и вдова не сразу, но вскоре и в самом деле имела перед глазами видение этих монстров – кривых, хромых и одноглазых, стучащих и так и сяк своими молотками, перекликающихся, хватающих огромными щипцами раскаленный металл и рассыпающих в темноте горящие красные искры.

– Как же такой удивительный эффект достигается? – спросил епископ, когда аббат закончил играть, и все восторженно зааплодировали.

Заметно было, что и он себе циклопов и их кузницу представил, и теперь ему весьма любопытно узнать о причине такого обмана чувств.