Три плюс одна

Ник снова подумал: история повторяется. Толик так же тянул время и придумывал, что бы еще учудить такого, чтобы ужасное и на первый взгляд непозволительное казалось детской игрой по сравнению с тем, что ожидает дальше. И так, ступенька за ступенькой, люди переступали бы через принципы – каждый раз считая, что это уж как-нибудь стерпеть можно, ведь худшее впереди.

Толика вывели к камню.

– Вношу дополнительное условие. – Шариф повернулся к Толику: – Покажи на кого-нибудь из своих друзей, и вместо тебя наказание достанется ему.

Кавказцы, все как один, усмехнулись. Для мужчины, если он мужчина, прозвучавшее предложение равно оскорблению. Сейчас выяснится, насколько мужчиной считает себя бывший вождь.

У Толика заметался взгляд. Внутренняя борьба читалась по гримасам на лице. И все же Толик принял единственное достойное решение:

– Я друзей не подставляю.

Фаня шагнула вперед.

– Я хочу принять наказание вместо него!

Не давая никому опомниться, она прошла к камню и легла на него, свесив руки.

Сцена «К нам приехал ревизор», дубль два. Как при недавнем согласии Ника бить Луизу, все оцепенели. Правда, намерения Ника сначала вызвали отторжение своей нелогичностью, а жертвенность Фани вызвала уважение с первой же секунды. Даже Шариф на время замер, не находя слов. Или просто любовался открывшимся видом. Чтобы вот такое, да само – такое не часто увидишь. Собственно, вообще не увидишь в нормальной жизни.

– А если замещение нарушителя на жертвенном камне будет стоить тройного наказания? – поинтересовался он.

– Я согласна, – ответила Фаня.

Шариф покачал головой.

– К сожалению – отказ. Заместителя должен был назвать он.

Услышав условие, Фаня с надеждой обернулась к Толику:

– Ну?! Назови!

Толик молчал.

И хорошо, что молчал. Ник не простил бы ему. А остальные разочаровались бы в лидере, который подставляет вместо себя влюбленную дурочку.

– Толик!!! – умоляюще выкрикнула Фаня.

Он смотрел в пол и молчал.

– Молодец. – Шариф махнул кистью, чтобы Толика отвели на место. – За то, что остался мужчиной, первая часть наказания снимается. А девушка тем более молодец. Встань. Как зовут?

– Фаня.

Она поднялась и инстинктивно прикрылась руками. В племени, где большую часть теперь составляли одетые, нагота перестала быть естественной. Прежние игры ушли в прошлое.

– Фаня, хочешь одеться? – спросил Шариф.

Она мельком оглянулась на уведенного к своим Толика и кивнула.

– Хорошо, можешь это сделать. Иди. Теперь вернемся к вопросу о питании. – Шариф встал и осмотрел оставшиеся запасы пищи. – На Нижнем озере мы оставляли вам гостинцы и, собственно, шли сюда в порядке алаверды, надеялись на ответное гостеприимство. Но сейчас мы все – одно племя, отныне у нас все общее. А продуктов оказалось маловато. Придется экономить. Скажу больше – многим придется зарабатывать себе пищу. Неизвестно, сколько времени придется жить в окруженной зоне, а продуктов у нас, напоминаю, очень мало.

Зарабатывать? Пауза, которую специально выдержал Шариф, погрузила в скорбные размышления. Ник не представлял, чем сможет заработать. Для выживания на природе его знания не годятся, а больше он ничего не умел. Ни рыбу ловить, даже если бы имелись удочки, ни грибы собирать. Вне города и без интернета Ник оказался полным нулем. Мужчина? Одна видимость, да и та хромала. Ни еды добыть, ни близких защитить – ни-че-го. Отрабатывать еду он сможет только тупым физическим трудом.

Мысли у мажоров, судя по лицам, текли в том же направлении. И выводы получились такие же.

Шариф насладился эффектом и вновь заговорил:

– Это позже, сначала решим еще одну проблему. Пусть она пока не проблема, но вскоре будет, и чтобы не допустить бардака, я, как вождь, должен думать заранее. Сначала вопрос. Как я понял, в племени царят свободные нравы. Ничего не путаю? – Он повернулся к Аскеру.

– Могу процитировать дословно, у меня каждое слово их манифеста как ножом вырезалось. – Аскер скривился, будто у него в эту секунду зуб вырвали. – «Нет больше ни прошлых обид, ни национальностей, начинаем жизнь с чистого листа. Мы скидываем оковы условностей и на всю жизнь до самого понедельника плюем на слово долг, отныне мы свободны душой и телом, и нет ничего, что заставило бы нас вернуться в уготованные обществом рамки. Пределы возможного определяем мы, а пределов нет и быть не может».

– Примерно так я и думал, – довольно кивнул Шариф. – Отсюда и «вождь всегда прав, и больше никаких правил». Теперь слушайте и не говорите, что не слышали. Постановляю. Прекрасные дамы не должны скучать в одиночестве, это неправильно. Мне кажется, со старыми приятелями дамы уже наигрались, теперь им хочется новизны и уверенности в завтрашнем дне. Предлагаю каждой выбрать из новых членов племени того, кто с этой минуты будет о ней заботиться, кормить и защищать от неприятностей.

Ибрашка поднял руку, как в школе:

– Нас больше, чем девушек.

Он уже все просчитал, вывод напрашивался неутешительный: пять девушек на шестерых кавказцев не делятся, одному в любом случае останется кусать локти. Как самый младший, Ибрашка догадывался, кому это предстоит.