Три плюс одна

После размещения, заготовки дров и быстрого перекуса все устали, и как-то без особого обсуждения получилось, что в качестве развлечения выбрали «правду или желание» — если кто-то не ответит на неловкий личный вопрос, в качестве наказания должен исполнить желание собравшихся. Фантазию развеселой компании даже проверять не хотелось, все предпочитали ответить. Темой выбрали самый постыдный поступок в жизни каждого. Говорить следовало по очереди, первого определили раскруткой пустой бутылки. Остановившееся горлышко указало на Оленьку, которая сидела в обнимку с Бизончиком. Далее на камнях по кругу расположились Рита, Мирон, Фаня, Ник, Аскер, Юрец, Толик, Луиза и Анфиса. Истории о постыдном поступке начинали с нескольких глотков вина из новой бутылки, она же служила эстафетной палочкой.

Сейчас бутылку держала в руках Рита. Она ненадолго задумалась.

— Мне стыдно, — ее прищуренный взгляд устремился к потолку, — что оказалась недостойной человека, которого считала недостойным меня. Стыдно и обидно. Прошу у него прощения и обещаю, что больше такого не повторится.

Лица удивленно поворачивались от Юрца к другим, Рита наслаждалась эффектом.

— Сейчас придумала? — Юрец прищурился. — Что-то на тебя не похоже.

Анфиса вскинула брови:

— А в чем поступок-то?

— Я соблазняла, зная, что его сердце занято. — Рита встала и пошла вдоль сидящих. На каждого из парней по очереди обрушивался шквал общего любопытства, но Рита шествовала дальше. Бизончик, Мирон, Аскер, Юрец, Толик… Когда круг почти замкнулся, она остановилась позади Ника. — Прости.

Он вздрогнул от внезапного объятия. Шею обвило прохладой, к спине приникла мягкая плоть, а лба коснулись склонившиеся сверху влажные губы.

— Простишь?

Он опустил лицо.

— Да я, в общем-то, не…

Горло перехватило. Такое — при Луизе?! Рита совсем не понимает тонкости ситуации? А если понимает и делает специально… Тогда это не раскаяние, а умная месть. Ник никогда не заговаривал о своих чувствах. Как и друзья. Эта тема была табу. Луиза не выделяла никого из трех приятелей, и никому не хотелось портить дружбу прямым отказом. А теперь тщательно хранимое на сердце вывалили на всеобщее обозрение.

С гордым видом победителя Рита вернулась на место. Следующим сидел Мирон.

Получив бутыль, он задумался надолго.

Полноватый, ниже роста среднего, пусть не такой маленький, как Аскер, с толстыми губами и большими круглыми глазами Мирон напоминал попавшего на берег карасика. Одно время его даже прозвали Карасиком, но кличка сошла на нет по простой причине — большинству Мирон был неинтересен, а ехидничать без повода охоту отбивала возможность использования в будущем в качестве ходячего справочника.

Отношениям с девушками мешали маниакальная робость и множество фобий: боязнь воды от неумения плавать, боязнь закрытых помещений и боязнь высоты — видимо, от нежелания уметь летать, пусть даже душой. Мирон хоть и был мечтателем, но мечтателем-реалистом, на недостижимое не замахивался. Его умом восторгались преподаватели, учеба шла отлично, познаниям и памяти позавидовал бы хороший компьютер. Если требовалась справка, а рыться в поисковиках не хотелось — это к нему. Соответственно, девушек Мирон не привлекал ничем кроме ума, а последнее по-настоящему оценила только Луиза. И только в качестве друга.

Она иногда звала его Мир. В пику ей Ник и Аскер не поддерживали, из какой-то детской ревности.

Светлый, если не сказать белый, Мирон поддерживал на голове короткий ежик, как у солдат, чтобы не торчало над захватившими пальцами. Заядлые драчуны носят такое, чтобы нельзя было схватить, но Мирону нравилось. Внутри он тоже, наверное, видел себя бывалым уличным бойцом. А на деле… Лучше не вспоминать. Как-то после учебы они шли втроем — Ник с Мироном по бокам, Луиза держала их под руки, разговаривали об истории. По закону Мэрфи, как ныне модно именовать известный в народе закон подлости, на пути из подворотни образовалось два представителя животного мира, весьма близких внешне к гомо сапиенсу, но по степени развития относящихся к классу «быдло голимое».

— Какая задница, — воодушевленно заявило одно быдло другому.

Ясно, что возглас относился к Луизе. Ник шел с другого края, но видел, как побледнел и напрягся Мирон — губы поджались, взор нырнул куда-то под обувь. Луиза делала вид, что ничего не происходит.

Им перегородили дорогу.

Мимо спокойно шли люди, все видели происходящее, но никто не вмешался. Неприятности не нужны никому.

Ник выдал домашнюю заготовку:

— Спасибо, конечно, но зря, я не такой.

Это потребовало напряжения всех сил.

— Я не о тебе, чудило, — упало в ответ.

Луиза пожала локоть Ника — она поняла юмор. Другое дело, что ситуация к смеху не располагала. Если быдло поймет, кем его обозвали…

Самый высокий и внушительный из их троицы, Ник просто не знал, что делать против двух наглых лбов, а Мирон по-прежнему молчал и, судя по всему, просто выключился из реальности. Перешел в другую, собственную. «Я в домике» — и хоть кол на голове теши. Неизвестно, что случилось бы дальше, не догони их в тот момент Аскер.

— Я что-то пропустил?