Три покушения на Ленина

Худо-бедно, но после Октябрьского переворота Яков Юровский стал настолько доверенным человеком, что его приняли в ЧК, а затем отправили в Екатеринбург, назначив начальником охраны печально известного Дома особого назначения, в котором содержалась под арестом царская семья. Ничего особенного этот каменный особняк из себя не представлял: четыре комнаты наверху занимали Романовы, а в полуподвале разместилась прислуга.

Первый раз Юровский появился в доме Ипатьева 26 мая 1918 года, и пришел он туда в качестве… врача: по крайней мере так его воспринял Николай II, о чем свидетельствует запись в его дневнике.

«Погода был та же, снег лежал на крышах. Как все последние дни, В. Н. Деревенько приходил осматривать Алексея. Сегодня его сопровождал черный господин, в котором мы признали врача».

Профессор Деревенько приехал вместе с царской семьей из Тобольска, но ему разрешили жить вне Дома особого назначения и время от времени осматривать больного Алексея. Чтобы произвести чисто чекистскую разведку, то есть проверить караулы, осмотреть входы и выходы и присмотреться к узникам, Юровский вызвал Деревенько и сказал, что в качестве местного врача пойдет с ним к царю, и даже не с ним, а придет чуть раньше. Если же тот проколется и даст знать Николаю, что он не врач, а чекист, ареста профессору не миновать!

Перепуганный профессор был нем как рыба, и, возможно, именно это спасло ему жизнь. Во всяком случае, пули Юровского он избежал. А через год, когда колчаковская контрразведка вела следствие о зверском убийстве царской семьи, профессор Деревенько делился своими впечатлениями о встрече с Юровским.

«Зашедши в комнату, я увидел сидящего у окна субъекта в тужурке, с черной бородой клинчиком, черные усы и волнистые, не особенно длинные, зачесанные назад волосы. Черные глаза, полное скуластое лицо, чистое, без особых примет. Плотного телосложения, широкие плечи. Короткая шея, голос чистый, баритон. Медленный, с большим апломбом, с чувством собственного достоинства.

Осмотревши больного и увидев на ноге наследника опухоль, Юровский предложил мне наложить гипсовую повязку, обнаружив этим знание медицины. Какую роль в деле императорской семьи играл тогда Юровский, никто не знал. Но я ни секунды не сомневался, что он играл очень, очень важную роль».

А тогда, летом 1918-го, Юровский, если верить официальным отчетам, предотвратил несколько попыток освобождения Романовых, раскрыл не один заговор и даже чуть было не погиб от пули террориста.

Есть в этих отчетах упоминания и о других «подвигах» Якова Юровского. Скажем, проявив незаурядное мужество и пролетарскую принципиальность, он победил двух юных монахинь, которые по поручению матушки-игуменьи приносили молоко, масло и яйца узникам Дома особого назначения. Комендантом тогда был местный большевик Авдеев, который против этого не возражал. Когда это стало известно Юровскому, он устроил выволочку Авдееву, насмерть перепугал монашек и разрешил приносить молоко только для больного Алексея, и не больше одной кружки.

«Прославился» Юровский и тем, что устроил личный досмотр всех членов семьи Романовых. В результате этого, извините за выражение, шмона он обнаружил: у бывшей императрицы – жемчужную нить и золотую иконку, у дочерей – браслеты, у Николая – обручальное кольцо. Все это он опечатал и сложил в специальную шкатулку.

Чтобы Дом особого назначения как можно больше походил на настоящую тюрьму, а его жильцы ощущали себя не временно задержанными, а настоящими зэками, Юровский приказал приколотить к окнам решетки. Эта акция нашла отражение в дневнике бывшего императора. Одиннадцатого июля он записал в своем дневнике:

«Утром, около 10 ½ часов, к открытому окну подошли трое рабочих, подняли тяжелую решетку и прикрепили ее снаружи – без предупреждения со стороны Юровского. Этот тип нам нравится все менее!»