Три повести

На причалах в давно прошедшее время грузились всяким добром корабли заморских стран. Здесь стоял большой город Диоскурия. Сюда, к сердцу Колхиды, устремлялись многочисленные враги, которые быстро расправились с городом и его населением. В конце концов Диоскурия, покинутая людьми, поросшая травою, сделалась жертвою волн и оказалась на дне моря. И только могучая древняя стена напоминает потомкам о былой славе предков.

Сухум пережил на своем веку нашествие греков, римлян, византийцев. Но самым страшным было владычество султанских орд. Вот как определила народная молва те черные годы: «Словно кончился день, словно мир обратился в огромное дупло, в котором и сыро, и тесно, и темным-темно…»

Султаны установили в стране разбойничьи порядки. Они узаконили работорговлю и в этот злодейский промысел втянули большинство местных князей и дворян.

Вся прибрежная полоса оказалась под пятою турецких пашей, и земля, некогда именовавшаяся Золотой, стала называться теперь Долиной Слез. Народная память сохранила до наших дней незабываемые картины человеческого горя. Турецкие султаны преднамеренно и хладнокровно уничтожали непокорных. От многих племен и народов сохранились только наименования. Паши попытались искоренить древнюю религию края — христианство. Старинные храмы и монастыри, возведенные талантливыми строителями, приводили захватчиков в бешенство.

К концу восемнадцатого века султанская власть на Черноморском побережье Кавказа пошатнулась. Россия нанесла султанам ряд сокрушительных поражений. Победы Суворова в Молдавии, при Рымнике и, наконец, взятие крепости Измаил надломили хребет Порты. Знаменитый адмирал Федор Ушаков разбил турецкий флот в сражениях при Тендре и при Калиакрии.

Победы русского оружия окрылили народы Кавказа, укрепили веру в конечную победу над ненавистным султаном.

Близилось завершение вековой борьбы против султанов, тяжесть которой очень долго испытывали на себе Грузия и Армения.

И в Абхазии население бралось за оружие. Горцы все больше убеждались в том, что только в смертельной схватке с султанской Турцией можно сохранить честь и достоинство, и народ в такой схватке понесет меньше потерь, чем в рабской жизни под господством янычаров…

Такова, в двух словах, была обстановка, когда владетельный князь Абхазии Келеш Чачба обратился к России с просьбой о покровительстве.

В те времена, когда народу Абхазии угрожали физическим истреблением янычары, просьба о покровительстве, обращенная к России, была верным выходом из бедственного положения.

Обращаться к России — значило бросить вызов султану. И старый Келеш решил взбунтоваться. Вскоре ему представился случай открыто выразить неповиновение Стамбулу: из Самсуна бежал Таяр-паша, обвиненный султаном в государственной измене. Он прибыл в Сухум в поисках убежища. Келеш принял его как гостя и помог перебраться в Россию. В письме по этому поводу Келеш просил царского наместника на Кавказе «в случае могущего последовать от Порты Оттоманской притеснения, не оставить… своей помощью и защищением».

В Петербурге хорошо знали, что князь Келеш почти всю жизнь служил турецкому султану, что слова его порою расходятся с делом. Но было известно также, что не мог Келеш до поры до времени выступить против могущественного султана, что Келеш действительно попал в немилость и турки будут мстить строптивому князю, что князь тайно вернулся к исконной вере дедов — христианству. Поэтому стремление Келеша найти себе сильного покровителя было вполне понятно.

Сухумцы горячо восприняли крутой поворот во внешней политике князя, ибо этот поворот соответствовал их чаяниям. Возмущение простолюдинов предвещало грозу и вызывало в султане самые серьезные опасения. Турко-фильская партия развернула борьбу. Эту борьбу возглавил княжич Аслан, в свое время изгнанный из страны как противник Келеша…

Двое молодых людей приглядывались к маленькому, вымокшему под дождем городу. В темноте они не слышали ничего, кроме рева утихающей бури. Они только что сошли на берег…

Легко сказать — сошли! Их просто-напросто выбросило могучим накатом волн, и плоскодонная шлюпка разлетелась в щепы. Одна из злополучных бочек подлетела кверху, и, падая, так хватила Мамеда по голове, что турок растянулся на камнях.

Не в пример древнему завоевателю Карфагена, нашедшему в себе силы подшутить над собственным падением, Мамед, как щенок, заскулил от боли и обиды.

Берег был пустынен — песок, да галька, да набегающие цепи бешеных волн. Город встретил таинственных путешественников неприветливо: туман и дождь, холод и слякоть… И к тому же эта дурацкая бочка… Не дурной ли это знак?..

Прежде всего — обсохнуть, обогреться. Нет, они не пойдут к Кучуку-эффенди. Это вызвало бы подозрения. Лучше держаться поближе к простому люду — вот что необходимо в их положении.

Аслан после небольшого раздумья направился к древней стене, маячившей в пелене тумана. Мамед последовал за ним. Они шли торопливо, удаляясь от рычащего моря…

3. ОТЕЦ И СЫН