Три повести

Рыбак увидел круглые, как у курицы, глаза. В них не было ничего страшного — только горе светилось где-то глубоко на их дне. Ему показалось, что слезы навертываются на изуродованные веки… У Бирама защемило сердце.

— Батал! — Князь пальцем поманил к себе придворного и, ковыряя ножичком в деревянной пепельнице, продолжал: — Аслан прибыл из Турции…

— Как?! Он уже здесь?

— Да здесь.

— В этом доме?

— Нет.

— Его надо изловить и, по обычаю султанов, снять с него голову! — воскликнул Батал.

— Ты думаешь?

— Да!

Князь начал что-то говорить ему вполголоса. Бирам и Даур отошли в угол, чтобы не мешать им. Поначалу князь не торопился и, видимо, говорил обстоятельно, обдумывая слова. В такт своей речи он постукивал ножичком по пепельнице. Но постепенно он стал горячиться. Расстегнув архалук, князь откинулся на спинку кресла. Потом потянулся левой рукой к гусиному перу.

Батал слушал князя очень сдержанно. Но Даур понимал, что уроду не очень-то нравились княжеские слова. Придворный бросал на своего властелина косые холодные взгляды, точно говоря: «Не туда ты гнешь, князь, не туда».

Даур много думал над тем, какие последствия может иметь приезд присмиревшего княжича. Он пришел к выводу, что мир с Асланом, хотя бы и показной, пришелся бы очень кстати. Однако что посоветует Батал? Даур начал побаиваться, что Батал помешает примирению. В таком случае выступит Даур и непременно скажет свое слово… Нет, Даур не станет молчать!

И вот снова заговорил князь. Сюда, до угла большого зала, где стояли рыбак и его сын, долетели лишь отдельные обрывки фраз. Батал слушал внимательно. Потом он вдруг выпрямился, затянул потуже пояс.

Князь заговорил отрывисто, часто и глубоко вздыхая, потом насупился. Наконец, Келеш показал Баталу гусиное перо, покрутил им в воздухе и вдруг срезал кончик ловким ударом ножичка.

Батал пришел в восторг. Он оскалил в улыбке желтые зубы, быстрым движением нагнулся к княжеской руке и поцеловал ее. А князь, должно быть, довольный своим решением, так хватил кулаком по дубовому столу, что в окнах дрогнули стекла.

— Очень хорошо, — процедил сквозь зубы Батал и щелкнул рукоятью кинжала, злорадно улыбаясь.

Князь подозвал Бирама и Даура. Он сказал им:

— Идите и передайте моему сыну: пусть немедленно возвращается в родной дом. Он будет прощен, ибо заслужил это своим раскаяньем. Я устраиваю пир в честь моего сына. Я приглашу всех знатных людей… Батал, — обратился князь к уроду, — ты позаботишься о том, чтобы князь Саатбей Диапш-ипа прибыл ко мне. Я желаю, чтобы присутствовали и князья Маршаны. А ты, Бирам, отнесешь Аслану золоченую шашку. Это мой первый подарок… Пусть он оденется так, как подобает княжичу. А все, что есть на нем турецкого, предай огню. Слышишь?

12. ГОСПОДИН ИНЖЕНЕР

Когда вникаешь в дела и события прошлых времен, о которых идет здесь рассказ, удивляешься обилию миссионеров, ориенталистов, инженеров, этнографов, лингвистов и прочего подобного люда, упорно следовавшего по путям древних аргонавтов. Внимание Западной Европы к Черноморскому побережью Кавказа и народам Кавказа на первый взгляд кажется даже удивительным. Но если учесть, что материалы так называемых научных экспедиций отсылались прямехонько в военные ведомства соответствующих стран, то невольно задаешься вопросом: куда же смотрели гостеприимные хозяева? Сейчас нам предстоит встреча с одним из таких ученых-изыскателей, которого, по его словам, пленили черноморские пейзажи и который поэтому решил увезти с собой на память подробнейшую карту побережья…

В летний полдень деловая жизнь в Сухуме обычно замирала. Город в такие часы как бы погружался в сон. Становилось тихо даже на базаре. Лавочники или сладко дремали, или прихлебывали вино из глиняных кувшинов. Только мухи, беспокойные южные мухи роились над каждой свалкой и липли к убогим витринам.

День выдался небывало знойный, — зной после ночного дождя. А это значит, что приходится дышать не столько воздухом, сколько паром, что пот струится в три ручья и лень шевельнуть даже мизинцем. И вот в такое-то время в лавке Кучука-эффенди, словно затем, чтобы помучить хозяина, торчат трое посетителей. Они перебрали почти все ткани: осмотрели шерсть, ощупали шелк, подивились нежной кисее, восхитились дорогой парчой. Они заплевали весь пол в магазине, а покупок не сделали ни на грош. Может быть, они просто-напросто решили укрыться от жары? Похоже на это, очень похоже!

Кучук изрядно повозился с ними. Юсуф — долговязый приказчик — тоже попотел немало. Наконец, крестьян предоставили самим себе, и они ничуть не посетовали на это невнимание, нет — они просто занялись разговорами и курением.

Двоих из покупателей мы уже знаем: это Темур из Дала и Согум из Гудаут. А третий — невысокий молчаливый человек — тоже находился среди тех, кто приходил утром к князю за правдой.