Три повести

На меня глядели тридцать пар любопытных глаз, глядели оценивающе, может быть сравнивая с прошлогодней учительницей и по-своему пытаясь угадать мои слабые стороны.

Кто-то из них станет человеком известным, кто-то прилежным крестьянином, кому-то, может быть, придется запускать в космос ракеты, а кому-то вот так же, как мне, учить детей. Но как бы ни сложились судьбы, мне предстоит сыграть в них определенную роль, пусть незначительную, но придется. Я понимала, что ответственность на мне и моих коллегах лежит большущая, но не страшилась ее. Мне даже становилось лучше от сознания этой ответственности.

Пока я записывала присутствующих (основную массу составляли фамилии Бутба, Базба и Смыр), в углу началась возня. Мальчики шушукались, заговорщически переглядывались и хихикали.

— Мешаете, — сказала я негромко, но внушительно.

И тут же взвилась рука. Она тянулась вверх, настойчиво требуя внимания.

— Пожалуйста, — сказала я.

Поднялся мальчик лет четырнадцати, с этаким непокорным вихром на лбу и живыми, как ртуть, глазами. Он казался слишком серьезным, что давало основание заподозрить какой-то подвох.

— Наталья Андреевна, — громко отчеканил он, — вы у нас вместо Гунды Александровны?

— Да, вместо нее.

— Она больше не приедет?

— Не могу сказать.

Ученики фыркнули.

— Что за смешки? — строго спросила я.

Мальчик ответил за всех:

— Нет, не приедет. Она и Кирилл Тамшугович…

Я оборвала его и заставила сесть на место. Мальчика звали Виктором Бутбой. Он продолжал о чем-то спорить со своими товарищами. Мне пришлось его одернуть.

Я рассказала классу о том, что мы будем делать в этом году, как мы должны относиться к занятиям. Кажется, мне удалось завладеть вниманием учеников. Я говорю «кажется» потому, что проклятый Виктор Бутба не давал мне сосредоточиться. Это был типичный классный шалун. Я приметила, как подобострастно смотрели на него и восхищались его проделками ученики. Припомнилось, что именно его имел в виду Кирилл Тамшугович, предупреждая о том, что «мальчик он способный, но шаловливый».

И тем не менее я чувствовала, что в этом классе будет у меня порядок, если только не подорвет его Бутба. Он продолжал болтать с соседями и шалить. Еще миг — и я взорвусь. Меня начинала бить противная мелкая дрожь.

К счастью, Бутба сам помог мне выйти из создавшегося положения. После того, как я его еще раз сурово предупредила, он встал и громко заявил, что завтра же скажет отцу, чтобы явился в школу.

— Я разве просила об этом? — сказала я, едва сдерживая гнев.

— Нет, — ответил Виктор. — Гунда Александровна всегда вызывала. Я подумал, что и вы хотите поговорить с ним.

— Нет, пока обойдемся…

— Так не надо? — удивленно спросил он.

— Не надо!

Класс напряженно следил за нами. Этот маленький, едва вылупившийся из яйца человечек был очень опасен, ему ничего не стоило извести меня.

Мальчик оказался озадаченным не на шутку.

— Может быть, мне выйти? — спросил он.

— Это еще зачем?

— Гунда Александровна…

— Я запрещаю говорить о ней!

Он недовольно уселся, опустил голову. Я воспользовалась его замешательством. Мальчика, как видно, слишком энергично унимали в прошлом. И это дало противоположные результаты. Дай-ка, думаю, попробую иначе…

— Ребята, — сказала я, — надо выбрать старосту. И у меня имеется предложение: давайте выберем Виктора Бутбу.

Класс замер. «Виктора?» — читала я на многих лицах. «Вот этого шалуна Виктора?» — казалось, спрашивали меня.

— Ну? Что скажете?

Но Виктор успел вскочить раньше других.

— Я плохо дисциплинирован, — отчеканил он. — У меня много нарушений. Я не могу быть примером.

И грохнулся на скамью.

Я снова повторила свое предложение и поставила его на голосование. Класс проголосовал дружно.

— Поздравляю, Виктор! Обязанности свои знаешь?

— Ничего я не знаю.

— Ладно, поговорим потом.

И я преспокойно закончила урок.

В учительской рассказала своим коллегам о выборах старосты. Не терпелось узнать, встретит ли одобрение мой поступок.

— Напрасно, — заметила Смыр, выслушав меня. — Виктор ужасный.

Старшая пионервожатая согласилась с ней.

— Мы предполагали другого, — сказал директор. — Позабыл вас предупредить, Наталья Андреевна. Это моя вина.

Я объяснила, что не могла поступить иначе, совершенно не могла. На карту была поставлена судьба учебного года. И не видела иного выхода.

Но большинство учителей поддержало мои действия. В конце концов старосту всегда можно заменить другим — таков был вывод.

— Согласен, согласен, — сказал директор. — Очень важно, чтобы с самого начала все вошло в колею. Я имею в виду дисциплину. Она — главное в нашем деле.

Смыр шепнула мне на ухо, что директора словно подменили.

— Что с ним? — спрашивала она.

Я пожала плечами.

— Наверное, она приедет? — предположила Смыр.

— Кто — она?

— Его супруга.

— Вы думаете?

— А почему же он такой веселый? — Вдруг она прыснула от смеха и, уведя меня в угол, зашептала: — Извините меня, дорогая, но мне в голову пришла шальная мысль, и я не могу удержаться: может быть, это вы на него так повлияли?

— Я? С чего вы взяли?

— В том-то и дело, что с потолка. Но это очень странно: с вашим приездом он переменился. Возможно, это просто совпадение.