Три повести о Бочелене и Корбале Броче

Гигантская когтистая лапа косо взмахнула, и Бочелену не вполне удалось уклониться - кривые когти прочертили кольчугу. Черненые колечки градом посыпались на кормовую палубу.

Он рубанул по лапе, ощутив, как железо глубоко впилось в запястье, разрезав хотя бы одну из костей.

Бог завыл.

Бочелен мельком заметил вторую лапу, желающую его пришлепнуть, и потому поднял меч в защитную позицию, которая, увы, не могла соответствовать силе удара. Так кузнечная наковальня могла бы обрушиться с крыши многоэтажного дома.

Удар нанесен.

Дерево затрещало, кулак коснулся палубы, и Бочелена на ней уже не было.

Он приземлился, вздымая тучу щепочек, в хранилище.

Сеч'Келлин рванулся к нему. Он инстинктивно парировал, увидев, как демон нанизывается на меч, завывая. Грудная клетка разбилась, словно кусок мрамора под кайлом шахтера.

Крик услышали наверху. Заревев, бог начал рвать палубу.

Пятеро оставшихся Сеч'Келлинов поглядели вверх. Раздались звуки вроде детского плача, и все они полезли к расширяющейся дыре. Чудовищная лапа опустилась, и гомункулы поползли по ней, как по дереву.

Какофония воплей снаружи двери. Встав единой кровавой массой ран, Корбал Броч встряхнулся, глянул на Бочелена и вышел из склада.

Птича Крап смотрела наверх, на тушу лича. Она еще пыталась орать, но голос пропал, совсем пропал и теперь она - как нелепо - издавала звуки, практически не отличимые от стонов лича.

Брив, Брив и Горбо врезались в нее, облегчение на лицах при виде лича быстро сменялось безрассудным ужасом. Тот так и нависал сверху, как принято у поганых монстров.

В этот чудный момент, когда смерть сулило каждое спазматическое подергивание избытка когтистых костистых рук, когда безжизненные черные глаза сулили черноту вне жизни, когда раздался величественно-неестественный, хрипло-носовой скулеж, который должен был стать воплем радостного триумфа... в этот миг, о да, лич отвернулся от намеченных жертв.

Когда Корбал Броч зашагал к нему и встал справа от скованных отчаянием ног Птичи и, улыбнувшись, сомкнул толстые пальцы, ухватившись за обе стороны безобразной головы лича.

Внезапный поворот, резкий треск.

Затем поворот в другую сторону, скрежещущие звуки.

И снова из стороны в сторону, быстрее и быстрее.

Издав сухой всхлип, тело лича оторвалось от головы и шлепнулось на помост мешаниной ног, бровей, ртов и всего прочего.

Корбал Броч поднял голову выше. С той же улыбкой отвернулся...

И взглянул на Бочелена, который показался на пороге, отряхивая с плеч щепки.

- Гляди! - протрубил Корбал Броч.

Бочелен чуть помедлил. - Вижу.

Зажав изуродованную голову под мышкой, Корбал Броч пошел наверх по трапу.

Эмансипор Риз смотрел на руину, которой стал "Солнечный Локон". О, проклятая посудина еще плавает, и это уже что-то. Гигантская рептилия и ее бледные щеночки пропали, нырнув с разбитой кормы туда, в зловредные воды Не До Смеха.

Пьяная капитан Сатер лежала, раскинув ноги, у трапа носовой надстройки; кок рядом декламировал некую поэтическую жалобу, высокую гениальность которой смогли бы понять лишь его собственные мозги. Или, по крайней мере, претендовать на понимание, но ведь в целом мире все только так и делают, аминь.

Затем он увидел выходящего из трюма Корбала Броча; под мышкой было что-то зажато, он принялся гадать что - но нет, не надо, лучше не догадываться! - за ним показались четверо мокрых от облегчения матросов и Бочелен, шагавший вовсе не так уверенно, как прежде.

Небо на востоке бледнело, готовое окрасить море кроваво-алым... но слишком поздно, эге?

Хриплый голос кашлянул позади него, произнес: - Мама сделала что нужно. Мы в безопасности, милая, в полнейшей безопасности!

Эмансипор Риз оглянулся через плечо и вздохнул.

"Дуры!"

Застонав и бросив последний взгляд на Бену Младшую, он вылез из вороньего гнезда и начал спуск.

Корбал Броч показался на палубе лишь на краткое время и спустился в трюм. Еще через сотню ударов сердца вылез снова, кряхтя под весом тяжелой, похожей на пузырь штуки, усеянной крысиными хвостами и крохотными лапками (все были трагически поджаты в предсмертной судороге). Сотни грязных, запавших глазок не моргнули, даже если увидели толпу зевак-моряков.

Едва оказавшись на носу, он снял "кошку", осмотрел все ее острия и, согнувшись, нанизал массу на крюк, поднял со вздохом и перекинул за борт. Громкий плеск, канат начал разворачиваться.

Стоявший неподалеку, но отдельно от команды и капитана, главзевших на всё с открытыми ртами (изо ртов уже начала тянуться слюна), Эмансипор Риз бросил хмурый взгляд на хозяина. - Гм, ловить на этакое...

Бочелен коротко кивнул и дружески хлопнул лакея по плечу - заставив поморщиться от боли в синяках - и сказал: - Думаете, даже обезумевший в сезон гона дхенраби пропустит столь сладкий кусок, мастер Риз?

Эмансипор потряс головой.

Бочелен улыбнулся ему сверху вниз: - Да, некоторое время мы пойдем на буксире, чтобы ускорить путь. Чем скорее избавимся от хватких объятий Мест, Где Не До Смеха, тем, думаю, будет лучше. Не согласны, мастер Риз?

- Согласен, хозяин. Только... откуда нам знать, куда затащит нас дхенраби?