Три сестры

Таец, которого я воспринял, как командира полицейского отряда, указал нам с Верой на поляну за баром, в дальнем конце которой лежал кривой и толстый ствол поваленного когда-то дерева. Именно там и окопался обезумевший волонтёр. Что ж, позиция у него была выгодная.

– Почему он не убежит? – спросил я у Веры.

– Там обрыв. Это место с видом, просто сейчас темно… И мне надо попасть в бар…

Вера заговорила по-тайски, её выслушали, и один из полицейских что-то негромко выкрикнул своему напарнику, что сидел за перевёрнутым столом. Тогда он пополз вместе со столом, используя его как щит, прямо к соседнему, и опрокинул его вниз, создавая дополнительное укрытие.

Сразу раздались несколько хлопков. Я не сразу понял, что это были выстрелы из-за покорёженного дерева. Полицейские и другие тайцы занервничали. Вера опять что-то сказала, и они встали на изготовку.

– Ну всё, я пошла. Пожелай мне успеха.

В ответ я приподнялся на цыпочках и поцеловал Веру в лоб.

И тогда командир отряда высунул из-за стены руку и, не прицеливаясь, два раза пальнул в сторону дерева – было видно, что после ранения одного из них рисковать они не хотят.

В следующее мгновение Вера вышла из-за угла, с неожиданной лёгкостью перемахнула через перила, быстро доползла до укрытия и передвинула стол в самый конец бара, к деревянному ограждению напротив музыкантов. В это время пьяный волонтёр ещё пару раз выстрелил, а потом выкрикнул какую-то короткую фразу. Вера звучным голосом прокричала ему в ответ.

Я стоял рядом с женщинами с кухни, приехавшими за нами тайцами и полицейскими, один из которых держал на весу окровавленную руку в самодельной повязке, наблюдая их полнейшую растерянность. Парни в форме явно не собирались играть в коммандос и устраивать захват, им оставалось только ждать, когда чувак начнёт трезветь или у него кончатся патроны. А роль Веры в этой истории тем более казалась мне невероятной, впрочем, я был уверен, что она знает, что делает и одними переговорами дело тут не ограничится.

Так оно и случилось.

На свой страх и риск я выглядывал из-за угла, наблюдая, как Вера сначала достала из карманов Надины амулеты с колокольчиками и, держа их в руках, начала звонить. Сидевший за деревом опять что-то прокричал и выстрелил, а Вера приоткрыла рот, словно в беззвучном крике. Сначала я испугался, что этому психу как-то удалось её ранить, но вскоре понял, что она просто приготовилась и начала транслировать некий сигнал.

А потом его услышали все.

Мне очень сложно описать этот звук, он был где-то на границе обычного человеческого восприятия, и напоминал не голос, а скорее скрежет быстро работающего механизма, вроде циркулярный пилы. Только более тихий и одновременно пронзительный.

Вера словно выдавливала из себя высокие ноты, на границе ультразвука, и они заставили стоящих рядом со мной людей заткнуть уши. Звук не становился громче, но в тоже время как-то нарастал, делался объёмным и плотным. Казалось, что пространство вокруг начало вибрировать, даже волоски у меня на руках встали дыбом. Полицейскому, сидящему в укрытии неподалёку от Веры, явно стало плохо, он сидел, уронив лицо в колени и закрыв уши руками, а спрятавшиеся в углу бара музыканты словно окаменели.

Я не понимал, почему стоявшие вокруг меня тайцы начинают оседать на землю, а я продолжаю твёрдо стоять на ногах. Зато я мог видеть, как Вера встала во весь рост, держа в руках колокольчики. Как неумолимый и безжалостный музыкальный инструмент, продолжая транслировать высокую частоту своих вибраций, она двинулась в сторону стрелявшего.

Пересекла поляну, переступила через дерево и достала оттуда худого тайского парня в форме волонтёра. Кажется, он был без сознания, а в руке у него болтался пистолет, который тот так и не смог выпустить.

Вера перетащила его через ствол, прихватила под плечи, затем, вместе с ним пересекла поляну и буквально поднесла его к ногам сидящих в трансе полицейских, положив рядом. После этого она отобрала у парня пистолет, рассмотрела оружие, видимо, оценивая модель, и презрительно бросила его на землю.

Только тогда звук оборвался.

«Ох», – только и смог выдохнуть я.

Понемногу тайцы приходили в себя, полицейские застегнули наручники на волонтёре, мы отошли в сторону, и я протянул Вере бутылку воды, которую догадался с собой захватить. Пока она пила, её окружили женщины с кухни, они что-то уважительно говорили Вере, гладили её плечи, а она только кивала им в ответ и пыталась улыбаться.

Откуда-то из-за деревьев неожиданно появилась группа тайских мужиков, видимо, посетителей бара. Оказывается, всё время они прятались неподалёку, чтобы посмотреть, чем закончится это представление. Среди них был и хозяин заведения. Его я опознал по тому, как он исполнял перед Верой многочисленные «ваи», а потом с благоговейным трепетом пожал ей руку. Остальные же мужчины поглядывали на Веру с некоторым опасением.

– Ну всё, поехали домой спать, – сказала она, возвращая мне воду.

Мы быстро попрощались и покинули поляну. Слух мой до сих пор не оправился, и все звуки казались приглушёнными и гулкими, как под водой.