Три сестры

Люба сосредоточенно вела байк, но не увеличивала скорость, не смотря на пустую дорогу. За весь путь до города навстречу нам не попалось ни одной машины. Мы проехали спящую «столицу» острова, где сияли электричеством лишь два магазина 7/11. Бан Тай так же встретил нас тишиной, лишь один раз сзади раздался дикий грохот мотоцикла и какой-то обезумевший фаранг, мгновенно обогнав нас, скрылся впереди, и рёв его мотора ещё долго стоял у нас в ушах.

А когда мы свернули в сторону дома, Люба заговорила.

– Вот сейчас, Федя, я уже явно ощущаю угрозу, какие-то вибрации против нас, – бросила она через плечо, – Это тоже как колокол, я слышу его удары… Будь внимателен и смотри по сторонам.

Конечно, в отличие от Любы я ничего не почувствовал, но каким-то слишком безлюдным предстал мне Панган. У себя на острове я как-то, ещё в феврале проснулся среди ночи и поехал кататься, с удивлением обнаружив, что в это время суток по дорогам ездит много велосипедистов, искавших утешение в предрассветной прохладе. Здесь же, на острове, прославленным столь шумными вечеринками, вокруг не было не души.

– Неужели эти колдуны так могущественны, что всех вокруг усыпили? – спросил я у Любы.

– А вот сейчас и узнаем, – проговорила она, – Ты видишь фигуру впереди?

Я выглянул из-за её плеча, сразу заметив стоящего на пути высокого человека. Он преграждал нам дорогу, махая над головой руками.

– Не останавливаемся, – проговорила Люба, попытавшись резко его объехать, но когда свет фары скользнул по его лицу, мы узнали Петю-Трилобита, которого сейчас ну никак здесь быть не могло.

От удивления Люба сбавила скорость и тогда сверху на нас сбросили сеть. Она упала со стоящих по обеим сторонам дороги деревьев, полностью накрыв скутер. Надо отдать Любе должное, она в этот момент не растерялась и вывернула к обочине.

– Я падаю направо, подними ногу, и я зову бабу Катю! – быстро произнесла она перед тем, как мы завалились, и скутер беззвучно рухнул на поросшем травой склоне у обочины.

Теперь мы оба лежали на боку, поджав под себя правые ноги, но встать из этого положения не могли, так как скутер придавил собой сеть, сделав нас лёгкой добычей. Однако я ещё имел некоторую свободу действий, потому что мои руки располагались за спиной у Любы и их не зажало, а свои она держала на руле и теперь не могла вытащить их из-под натянутой сети.

– Федя, залезь мне в правый карман штанов, достань орех и дай его мне!

Я просунул руку под бедро Любе, нащупал его и вытащил, но передать так и не успел – откуда-то выпрыгнули двое каких-то маленьких, но шустрых азиатов и попытались меня скрутить, впрочем, мелкоячеистая сеть помешала им это сделать и тогда они принялись бить меня по голове. Мне пришлось прикрыть голову от их ударов, а когда один из них заехал мне ногой под рёбра, я выругался, схватился за ушибленное место свободной левой рукой и тут вспомнил про Надин талисман. Но лежал он в правом кармане, поэтому мне пришлось открыть голову, переложить орех в левую руку, и только тогда схватить колокольчик. В это время я ощутил сильный удар по затылку и перед глазами закружились светящиеся точки, визуально подтверждая выражение «искры из глаз».

Третий мужик в это время боролся с Любой, прижав к рулю её руки и при этом обматывал её плечи поверх обычной сети какой-то липкой хернёй, похожей на паутину. Всё это он проделывал, бормоча какие-то слова, больше похожие на заклинания, чем на ругательства. Люба в это время пыталась ударить его головой в шлеме по лицу и что-то кричала в ответ, её голос срывался на хрип, а мужик ловко уворачивался и тянул из небольшого мешка свою паутину, от которой Любе становилось всё хуже.

Превозмогая боль я зазвонил в колокольчик, и тогда трое этих бирманцев или лаосцев, колдунов или просто бандитов – хер знает, кем они были – одновременно поперхнулись и закашлялись. Воспользовавшись их замешательством, Люба высвободила руки, стащила с себя фрагмент сети, охваченный паутиной, а я передал ей орех, и она, стиснув мою руку, сразу раздавила его.

Прозвучавший хруст был слишком громким для его скорлупы. Он больше напоминал звук, как если бы мы сидели в полностью закрытом стеклянном аквариуме, а по его стенам пошли трещины, пропустив в пригодный для жизни инкубатор чуждую внешнюю среду. Или же эта среда вырвалась из своего вскрытого семени, создав вокруг нас пузырь со своими собственными законами времени и пространства.

Сначала нас объял дикий холод, от него при вздохе леденило горло, а на выдохе изо рта выходил пар, впрочем, и дышать теперь было особенно нечем – образованная вокруг нас среда оказалась не богата кислородом, либо он просто выходил сквозь невидимые трещины мира, потревоженного вмешательством в его основные физические константы.