Три сестры

– Да ни в чем, Магда. Он из прошлого, – отвечает Ливи, тщетно пытаясь выдавить из себя улыбку.

– Но кто он такой?

– Разве не можешь догадаться? Мерзкий капо из лагеря. Трудно поверить, но он еврей. Не хочу об этом говорить. Хочу забыть, что он вообще существовал.

Ливи направляется к девушкам на палубе, а Магда идет за ней следом.

Вспоминая жестокость Исаака, Ливи чувствует головокружение. Она вновь стоит у ворот Биркенау и видит, как эсэсовец передает свою дубинку капо с сальными волосами и тот начинает избивать заключенных, вернувшихся в лагерь.

«Я запомню тебя, девчонка. Исаак никогда не забывает лица», – сказал он ей тогда, а теперь она знает, что никогда не забудет его лицо. Но что действительно ужасает Ливи, ставит ее в тупик, так это то, что он мог прямо сейчас убить ее, когда она впала в ступор и не смогла бы позвать на помощь. Неужели это отныне ее реальность? И этот травмирующий страх будет преследовать ее в новой жизни? Она перестала быть узницей, но станет ли она когда-нибудь по-настоящему свободной?

Сестры проходят мимо стайки девушек, которые, посмеиваясь, указывают на группу парней, пытающихся привлечь их внимание. Увидев это, Ливи чувствует, как от нее постепенно отступает лагерная жизнь. Вот это – нормальная жизнь, напоминает она себе. Люди флиртуют, сплетничают и делают то, что им нравится, и каждую минуту их не изводят тени Освенцима. Разве не довольно того, что каждую ночь ей снится Биркенау? Днем, обещает она себе, я стану смотреть на свет.

– Взгляни на этих парней, – бубнит Магда. – Павлины.

Ливи смотрит на парней. Они модно одеты, лучше, чем бо́льшая часть беженцев. Парни глазеют на девчонок, улыбаются и машут руками, за исключением одного парня, стоящего поодаль и облокотившегося на релинг. Он смотрит прямо на Ливи. Внезапно смутившись, она отводит глаза, а когда вновь бросает взгляд в его сторону, он все еще смотрит на нее.

– Кто они такие? – спрашивает Магда у одной из хихикающих девушек.

– Авиаторы, – отвечает та.

– Авиаторы?

– Да, пилоты, авиамеханики. Отличный материал для мужей.

Сестры уходят, а девушка продолжает смеяться над своим последним замечанием.

В следующие два дня Ливи пытается участвовать в общем веселье, однако Магда чувствует ее растущее беспокойство.

На все вопросы сестры Ливи отвечает, что у нее морская болезнь, или что Магда ее подавляет, или что она больше не котенок.

Ливи нравилось сидеть одной по вечерам на носу корабля, глядя на горизонт и высматривая первые признаки Израиля. Она больше не видела Исаака и надеется, что никогда не увидит. Но если увидит, то на этот раз позовет людей. Она расскажет им о его злодеяниях, и они вышвырнут его за борт. Как ни странно, от мысли о том, как его тело исчезает в волнах, ей не становится лучше.

Через пролив Дарданеллы они входят в Эгейское море. Ливи потрясена цветом морской воды, а когда они попадают в Средиземное море и идут вдоль побережья Турции, она вновь испытывает потрясение. Следующая остановка – Хайфа, думает она, и все останется позади: Освенцим, Исаак, марш смерти, все-все.

Когда на четвертый день солнце клонится к горизонту, Магда присоединяется к Ливи на носу корабля.

– Понимаю, почему ты сидишь тут, – говорит она. – Здесь так мирно. Может быть, завтра ты первая увидишь землю.

– Здесь я чувствую себя в безопасности, словно ничто мне не угрожает, – отвечает Ливи. – Это звучит странно?

– Немного. Но ты сейчас вообще в безопасности. Мы обе. Кем бы ни был тот человек, Ливи, ты должна выкинуть его из головы. После того как мы причалим, ты никогда больше его не увидишь. А теперь пойдем поедим, пока все не кончилось. – Магда встает и протягивает руку сестре.

Направляясь к столовой, сестры слышат их, прежде чем видят: Мальчики-Павлины, как прозвала их Магда. Они громко разговаривают друг с другом, но все это ради девушек, собравшихся поглазеть на шоу.

– Опять не та компания, – произносит Магда так, чтобы ее услышали парни и девушки.

Смех Ливи замирает у нее на губах, когда она вновь замечает его: одинокого авиатора, стоящего в стороне и глядящего на нее. Вспыхнув, она хватает Магду за руку, и они бегут на ужин.

К вечеру следующего дня на горизонте показывается порт Хайфы. На корабле сразу же раздаются крики радости и веселья. Топот ног по палубе демонстрирует неугомонный энтузиазм поскорее ступить на твердую землю.

А потом мир опрокидывается. Раздается выстрел, и одновременно воздух прорезают вопли Ливи. Она немедленно встает на четвереньки, припадая к палубе, а вокруг нее продолжается радостная какофония. Она ощупывает себя. В нее стреляли? Он добрался до нее?

– Ливи! Ливи! Что случилось? – Магда опускается возле нее на колени. – Просто какой-то идиот на радостях пальнул в воздух. Вставай!

Пока Ливи поднимается, на палубу выходит капитан, и моментально веселье прекращается. У него красное лицо, ярость в глазах. Он подносит к губам мегафон.

– Кто только что выстрелил на моем судне? – рычит он.

Все молчат, хотя и запускают руки в карманы, нащупывая свое оружие.