Три солнца. Повесть об Уллубии Буйнакском

За землю, за волю, свободу -

Дерзайте ж смелее, вперед!

В дни ужаса, лжи и обмана,

В дни трудных, но верных побед

Восставшим сынам Дагестана

Мы братский приносим привет!

Он и в самом деле был не артист: читал хотя и искренне, от души, но не слишком гладко. Да и само стихотворение не было отмечено печатью яркого и сильного поэтического дарования. Но никакие другие стихи, будь они даже созданием гения, не произвели бы в этот момент такого впечатления на аудиторию, как эти. И никакому артисту, будь он хоть трижды знаменит, не аплодировали бы так горячо и искренне, как этому плотному, коренастому, лысоватому мужчине средних лет в одежде простого матроса.

Приступили к обсуждению военного положения.

Жизнь Петровска была парализована. Запасы продовольствия были увезены врагом, цейхгаузы и склады опустошены, часть запасов была сожжена. Надо было все начинать сызнова. Банды Гоцинского жестоко расправились с городскими активистами. Заняв Петровск, они предприняли поход на Баку, чтобы «оказать помощь мусульманам, стонущим под большевистским ярмом». Но на подступах к Баку, у станции Хурдалаи, бакинцы встретили их ураганным огнем. Тысячная армия под командованием Мусалаева была обращена в бегство.

С точки зрения военно-стратегической было целесообразно развивать успех. Пользуясь паническим бегством врага, преследовать его дальше, перейти в наступление на Шуру и раз навсегда покончить с этим очагом контрреволюции.

Но была у проблемы и другая сторона — политическая. Антибольшевистская пропаганда все еще действовала на умы отсталой части населения. Легенда о том, что русские пришли сюда, чтобы вновь закабалить горцев, была, к несчастью, еще довольно живуча.

Мнения резко разошлись.

Члены Ревкома, более искушенные в политике, решительно возражали против наступления на Шуру.

— Не наше это дело бряцать оружием! — говорили они. — Сила теперь на нашей стороне, победа нам обеспечена. А спешить ни к чему. Перейти в наступление никогда не поздно. В первую очередь мы обязаны думать о том, какое впечатление это произведет на народные массы. В горах еще десятки тысяч ослепленных фанатиков, готовых жертвовать жизнью, «защищая шариат от безбожников и гяуров-большевиков». Что же мы, из пулеметов будем их расстреливать?

Противники этой точки зрения отвечали:

— Нечего нам больше церемониться с ними! И так уж слишком долго терпели. В тот раз вы то же самое говорили. А что вышло? Досиделись до того, что либеральная политика была ошибкой. Надо нанести сокрушительный удар по этому контрреволюционному логову! Только так и можно покончить с Гоцинским и всей его бандой!

Спорили горячо и долго.

Уллубий, как всегда, стоял за терпеливую политику убеждения темных, несознательных масс, обманутых шейхами и муллами. Он считал, что первоочередная задача Петровского ревкома сейчас — восстановить Советскую власть в прибрежной полосе. Пусть население на собственном опыте узнает, кто такие большевики. Тогда народные массы сами отойдут от Гоцинского, от контрреволюционного офицерства.

— Я и на сей раз категорически против того, чтобы идти войной на людей, вся беда которых состоит в том, что они еще не разобрались, на чьей стороне правда. Мы совершим преступление, если прольем кровь этих несчастных! Помните это! — доказывал он. — И если сегодня вы примете иное решение, я снимаю с себя всякую ответственность за последствия такого шага.

Эта неожиданная угроза произвела на членов Ревкома сильное впечатление. Таким ультимативным топом Уллубий раньше никогда не говорил. Ярые сторонники наступления на Шуру мнения не изменили, но настаивать па немедленном проведении своей политики в жизнь не стали.

Прошло предложение Буйнакского.

Больного Ефремова отправили в Баку. Остальные корабли экспедиционного отряда остались пока в Петровске.

Порт-Петровский ревком временно разместился па пароходе «Дагестанец»: старое помещение на Бассейной было разгромлено отступающими бандитами. Кроме того, здесь, на «Дагестанце», члены Ревкома были в постоянном контакте с командованием экспедиционного отряда, а ведь им теперь приходилось постоянно координировать свои действия с действиями бакинцев.

Вернулись из аулов члены Ревкома, остававшиеся в подполье. Первым явился Джалалутдин Атаев. За ним — Котров и Ермошкии. Приехал Алиев Ибрагим.

Постепенно налаживалась, входила в обычное русло жизнь города, парализованная войной и разрухой. Часть бакинского отряда грузилась в эшелоны: перед ними была поставлена задача срочно восстановить взорванные мосты и разобранные врагом железнодорожные пути, а также очистить весь район от Петровска до Баку от остатков разбитых контрреволюционных банд. Астраханцы вызвались помочь Ревкому в восстановлении местных органов Советской власти.

Работы было много. Однако все эти планы рухнули в тот миг, когда в каюту, где Уллубий спокойно беседовал с Буровым о неотложных делах, ворвались возбужденные до крайности Авербух и Володин.