Еще два дня назад Петр написал Тане, что он ее не достоин, и она может считать себя совершенно свободной. Когда рыжеволосая красавица получила это послание, она растерялась. Девушку постоянно окружали восхищенные взгляды, и она не знала, что такое быть отвергнутой. Нельзя было сказать, что Таня потеряла от поручика голову и была влюблена до потери пульса, и, возможно, от этого было еще обиднее. Гуля заметил, что у медсестры глаза на мокром месте. Он сразу догадался, что из-за Петра. Врач решил, что непременно поговорит с братом, как только выпадет шанс.
Григорий Григорьевич ничего не знал о фиктивной женитьбе сына. Петя спешно собрался и через три дня вернулся в штаб. Отец готов был сжалиться и дать ему денег. Он считал, что Петя, оказавшись перед страшным выбором, уже был наказан. Но сын к нему больше не пришел. Что если он уехал в штаб и там застрелится? Елисеев не мог спать. Хоть собирайся и отправляйся за сыном на фронт. Но это было бы глупо.
Грише необходимо было с кем-то поделиться. Вере Федоровне он все рассказывать не хотел. Она бы слишком переживала. Кроме того, он боялся, что увидит в ее глазах укор. Он и сам уже думал, что был слишком суров с непутевым мальчишкой. Григорий позвал Степана Петровича пообедать в ресторан Медведь. Тот мог спокойно посмотреть на ситуацию со стороны и дать толковый совет.
Родственники засиделись допоздна. Много говорили, а пили еще больше. Обсудили все – Петины проигрыши, тяжбу по поводу опекунства над Мариэттой, Гулину службу, призыв Николая в армию, остальных Гришиных детей. Степан Петрович поделился беспокойством по поводу сына, который так и не женился после самоубийства своей возлюбленной. Время шло, родителям хотелось внуков, продолжения рода, а Петр Степанович словно мстил родителям за свою француженку, которую они не приняли. Обсудили войну и политику. Поспорили по поводу Распутина, затем по поводу провокационной и безответственной политики Государственной Думы. Отшлифовали все коктейлем Pick me up из коньяка и шампанского. В начале второго собрались по домам.
Посмотрев на икающего Степана, которому последний коктейль явно был лишним, Гриша решил проводить его. Он отпустил мотор раньше, и они пошли вдоль Мойки, чтобы Степа немного проветрился перед тем, как Гриша вручил бы его Варваре Сергеевне.
– Степа, а помнишь то январское воскресенье девятьсот пятого? Когда были беспорядки? – неожиданной поинтересовался Григорий.
– Всенепременно! Как же его забыть? – Степа еле ворочал языком.
– Тогда на небе было три солнца… я никак не могу перестать думать об этом!
– Собаки!
– Какие собаки?
– Эм… солнечные псы! Явление так называется…
– Ты видел?
– Нет, не довелось. Но читал, – Степан постучал пальцем по голове, намекая, что в его хранилище знаний еще много интересных фактов.
– Меня мучает это. Это какой-то знак! Но я не понимаю, что он предвещает…
Вдруг раздался выстрел. Степан и Гриша вздрогнули. Последовало еще несколько выстрелов.
– Гриша, ты слышал? Что это? Стреляют?
– Похоже на то…
– Хм, грабят кого-то?
– Ну явно не немцы наступают, – пьяный Григорий посчитал свою шутку вполне искрометной.
Он покрутился, пытаясь понять, откуда доносились звуки. Никакой опасности замечено не было.
– Похоже, это у Юсуповых… Молодежь балует… – успокоил родственника Гриша.
Впереди пробежал городовой в сторону княжеского особняка.
– Этот младший Юсупов – омерзительный тип! Как только за него племянницу Государя отдали, – выразил свое недоумение Григорий, вспомнив выступления Феликса в кабаре в женском платье.
– Да Бог с ними! Пошли, Гриша. А то Варя, небось, уже серчает.
Неуверенной походкой они поковыляли дальше.
Мимо них снова пробежал городовой уже от особняка в сторону полицейского участка.
– Господин городовой, а что происходит? Почему стреляют? – крикнул полицейскому в спину Гриша.
– Не извольте беспокоиться, Вашбродь! Говорят, собаку бешеную убили. Честь имею! – городовой приостановился на секунду для доклада, козырнул и побежал дальше.
– О! Я же говорю – собаки! Псы! – заключил Степан по одному только ему понятной логике.
Глава III
I
На следующий день Гришу растормошила встревоженная Вера Федоровна. Вместо обычной чашки пробуждающего кофе, она протянула ему экземпляр «Биржевых ведомостей».
– Смерть Распутина, – зевая, прочел заголовок Григорий и чуть не подскочил в кровати, – Что? Не может быть!
«Сегодня, в шестом часу утра, в одном из аристократических особняков центра столицы, после раута, внезапно окончил жизнь Григорий Распутин-Новых», – рассказывала статья.
– Гриша, что же это? У меня какое-то страшное предчувствие!
– Погоди переживать… А ну очередные газетные байки…
Григорий сразу и не соотнес вчерашнюю стрельбу на Мойке с происшествием. В статье говорилось про шесть утра. А выстрелы они слышали несколькими часами ранее. Кроме того, как только полицейский сказал им про убитую бешеную собаку, Гриша забыл думать об этом.
Вечером Гриша с Верой собирались в Мариинку на балет. Перед театром Григорий решил сходить в яхт-клуб. Там можно было услышать последние новости и обсуждения.