Три степени свободы (СИ)

— А? Вино? Ты ведь про вино, да? — он засмеялся. — Да, наш господин очень любит крепкие вина из летних садов…

А еще Ралли сказал, что господин часто позволяет себе расслабиться с их помощью, но после того вечера я никогда не видел его пьющим вино снова. Не знаю, перестал ли он из-за меня или еще из-за чего…

Вообще говоря, Ралли стал для меня неким проводником в мир господина, который я не видел. Так как Ралли прислуживал здесь уже больше пяти лет, он знал несколько больше…

— Господин очень правильный человек, — говорил Ралли, кормя лошадей, — и консервативный… Что? Ты не знаешь, что такое «консервативный»? Ну, он не любит ничего менять, вообще ненавидит перемены, знаешь, он в принципе многое ненавидит. Например, грязь. А любит цветы, да…

Я все хотел спросить у Ралли про ту картинку в книжке, где женщина и мужчина прижимались друг к другу, все хотел спросить, можно ли так двум мужчинам, но не спрашивал. Наверное, это было и к лучшему.

========== Глава 7. Два желания ==========

— Если ты испортишь ткань, отребье, я отрублю тебе руки, — господин нависал надо мной, — но ты можешь еще передумать браться за это. Возможно, твое место в конюшне или на псарне с Иссалом.

— Господин, я сделаю все превосходно.

Он ушел вместе с Эллином, а я остался с его одеждой в руках, и я не торопился ее стирать.

Дрожащими пальцами я провел по нежной ткани, рассматривая красивые узоры, невероятные голубые цветы, роспись… Возбуждение сбивало дыхание, и ждать больше я не мог.

Опустил одну руку, развязал веревки штанов и дотронулся до своего желания.

Вожделение от вещи господина, вещи, которую он носил, невероятно мягкой и холодной, пропахшей свежестью и сладостью… Я втягивал воздух, зарывшись лицом в ткань, и погружал себя в этот запах.

Если бы господин знал, что я делал, оказываясь с его одеждой в руках… Если бы господин знал, как я провожу время, прежде чем взяться за стирку…

Оргазм был благословением. Штормом, пожаром, адом и раем. Оргазм был волной, несущей на гребне мое желание и восхищение господином. И я никогда не чувствовал ни стыда, ни сожаления за него.

Это был я. Дрочащий, изнывающий похотью и мнущий в руках часть существования господина Ореванара.

Он держал, все эти годы он держал меня на коротком поводке, но этого было недостаточно.

Я все равно исхитрялся получать свое, и для меня, четырнадцатилетнего, не было иной благодати, как вершина удовольствия. Только вот хотелось все больше… Хотелось настоящей, пусть и холодной кожи под пальцами. Хотелось касаться его волос, хотелось почувствовать его твердое желание, и хотелось так больно, что я выл.

Это была настоящая тоска по чужому телу.

Телу, которое я к тому моменту чувствовал всего три раза. Первое властное прикосновение, второе — полагающееся на меня, и третье, когда он перехватил кисть. Все были холодными, как зима.

— Черт… — зубы впились в губу, горячая кровь потекла по подбородку. Пришлось отбросить от себя вещь, чтобы не замарать.

И все же господин Ореванара не понимал меня. Он не знал, что скрывалось за моим взглядом, не разгадывал язык моего тела, не замечал мою сумасшедшую тягу к нему. Не видел моих мучений.

Но что-то он подозревал. Я уже замечал, как он тщетно пытается уличить меня в чем-то, догадаться. Он чувствовал, что-то не так, но он был лишь человеком. А со своими обязанностями я справлялся действительно превосходно.

Я расстроился весной, когда господин отправился на праздник в честь дня рождения принца Нелеллу без меня, но расстройство сменилось бурной радостью по его возвращению.

Мне доверили убирать комнату. Я получил свой ключ…

Комната действительно была большая. На стенах висели выделанные шкуры, в углу был камин. Большой стол, книги, комод, столик с зеркалом. И кровать.

Я ласково провел пальцами по столбу кровати, когда оказался в спальне господина впервые. Не горящие сейчас свечи были расставлены повсюду, и я зажег их, хотя был день.

Вымыв полы, протерев пыль, я занялся очищением своих рук. Хотел, чтобы на них не было моего запаха, я так хотел, чтобы они стали безличными, но все, чего добился, — это запаха цветов, все потому, что такое было мыло. Чертова Аллира варила мыло всегда с цветочным запахом.

После я взбил подушки господина и прижался к ним лицом. Мягкие, приятно пахнущие, запах убыстрял кровь, но удовлетворять себя совсем не было времени, господин должен был вскоре вернуться с обеда. Поэтому мне ничего не оставалось, кроме как проявить благоразумие и оставить постель господина в покое.

С тех пор второй ключ от спальни был у меня. Хоть господин Ореванара и не признавался, но все это произошло потому, что я и правда выполнял обязанности лучше, чем Эллин. Все, за что я брался, выходило у меня идеально. Только господин и не подозревал, что причина моей покладистости, усердия и старательности — это желание. Он видел только результат… И так как результат был красивым, он подпускал меня все ближе и ближе к себе.

Первый раз, когда он был наиболее близким к разгадке, случился в обычный летний вечер. С этого самого вечера все пошло не так…

— Почему ты так смотришь на меня?