Три степени свободы (СИ)

— Простите, господин, — пришлось опустить голову, хотя я меньше всего этого желал.

И все же я подсматривал, как господин развязывает пояс, кладет его на стул, а следом…

— Почему ты так смотришь, зверь? — повторил господин вопрос, и на этот раз правда пришлось прекратить смотреть.

Но я слышал. Слышал шелест ткани, слышал, как господин ступает босиком до деревянной ванны, похожей на разрезанную и укрепленную металлом бочку, слышал, как господин забирается внутрь, плеск воды…

— Пошевеливайся, иначе вода остынет раньше, чем я буду чистым, — он задрал голову, облокотившись на бортик.

— Д-да, господин.

Непослушными ногами я забрался на стремянку, чтобы удобнее было омывать господина. Я видел на этот раз не кусочек ключицы, а почти всего его целиком… Я видел узкие плечи, мерно вздымающуюся грудь, маленькие соски… И пока я, замерев, рассматривал чужое тело, хозяин этого тела следил за мной. Но я все равно никак не мог перестать…

— Что во мне такого интересного? — произнес господин и вытянул мокрую руку вперед. Капли скатывались по ней и обрывались, возвращаясь в воду.

Взяв уже намыленную щетку, я начал тереть эту самую руку, и даже физически это было тяжелее, чем рыть землю. Мне было сложно не отбросить щетку и не вылизать руку господина до блеска.

— Знаешь, я ошибался, — со странной улыбкой произнес господин, все еще следя за моим лицом. — Ты похож не на волка… И не на медведя…

Его тонкие губы налились ярким красным цветом, щеки приобрели едва заметный румянец…

— Ты болотная пиявка, — он вытянул другую руку, заставляя меня переключиться на нее. — Я не шучу. Ты вцепился в меня не пастью, ты приклеился и…

Пока он говорил, я занимался его рукой, жалея, что никак нельзя дотронуться до мокрой, горячей и такой доступной кожи. А он все говорил, не замечая моего желания.

— Зачем ты приклеился ко мне, а? Неужели сам хочешь стать господином? Хочешь владеть этим домом, хочешь убить меня?

— Н-нет, господин, я никогда не причиню вам вреда, — пот тек по вискам, голос у меня стал низким, а глаза бегали по тем его частям тела, что не скрывала вода. А он не замечал…

— Все в лесу такие немощные звери, как ты? — он убрал руки и отодвинулся от бортика, чтобы я занялся его грудью и шеей. — Может, тебя и выгнали, как позор? Может, ты прячешься от своих собратьев, которые хотят тебя убить?

— Нет, господин, — я водил щеткой аккуратно, стараясь не сделать больно наверняка шелковой коже.

Если бы господин опустил взгляд, он бы нашел ответ на вопрос, который задавал. Он бы сразу понял про меня все, но люди никогда ничего не видят, а он — особенно…

— Ты слишком послушный для дикого, — прямой взгляд в лицо. Он все пытался прочитать во мне что-то.

А у меня член ныл, я был так возбужден, как никогда еще до этого. Хотелось плакать и молить, а еще показать… Но я не обезумел настолько.

— Уходи, — господин отодвинулся и снова прильнул к бортику, — я желаю побыть в одиночестве.

Я так и замер. С щеткой в руках, с шумом в голове и с дрожью в коленях.

Господин даже не разрешил домыть его. Не разрешил помассировать плечи, не дал омыть бедра и не позволил дотронуться до чресел, вытереть себя мягким полотенцем. А я так надеялся на все это…

Он так и не заметил мое возбуждение, и все же я был уверен, что именно с той ванны все изменилось, потому что он почувствовал странность происходящего между ним и мной особенно явно.

«Болотная пиявка». Пожалуй, не было лучшего описания для меня и моего поведения в отношении господина. Но я ничего не мог с собой поделать, бороться с желанием не предоставлялось возможным.

Я не был таким рассудительным и спокойным, как господин, у которого, кажется, не было никаких желаний вообще.

Закрыв дверь комнаты, где господин принимал ванну, я сполз по ней. Приложился ухом и старался услышать хоть что-нибудь, но мог уловить только тишину.

Мне не пришлось двигать рукой по члену, даже залезать в штаны не было нужды. Я лишь коснулся хлопка и сжал твердый орган… Это хватило, чтобы кончить и снова раскровить себе губу. Мои зубы все же слишком острые.

— В начале весны приедет Король и принц! — не скрывая радости, вещал Ралли. — Король и Принц! Я никогда не видел принца, а короля только один раз, когда…

— Принц Нелеллу? — оборвал я. — Говорят, он развлекается только с мальчиками-слугами.

— Э? — Ралли опешил, а потом нахмурил брови. — Кто говорит?

— Друг господина сказал однажды, что такие слухи ходят про принца Нелеллу.

Несколько коней заржали, прогоняя молчание, и Ралли опомнился:

— Ну ничего себе! То есть мы все тут будем в опасности с его приездом?

— В опасности? — теперь был мой черед нахмурить брови. — Развлекаться — это значит охотиться, или что?

Ралли нервно засмеялся, и его глаза стали бегать от моего взгляда.

— Ну, это значит… Ну, вот ты с женщиной, а можно и с мужчинами. Ну и вот… Развлекаться с мальчиками-слугами, ну это значит…

— Значит, что принц Нелеллу будет трогать нас? — я еще не до конца понимал, что ждет впереди.

— И не только, эх… — Ралли приуныл, но тут же обрадовался. — Хотя, скорее всего, он выберет тебя.