Три степени свободы (СИ)

Без стука, ненужного предупреждения открываю медленно дверь в спальню, стараясь не разбудить Каллиса, ни шорохом не потревожить, ни случайным скрипом. Дурной тон — приходить вот так, до завтрака, но это необходимо после недавно произошедшего, необходимо быть с ним рядом, словно я зверь, почувствовавший вкус крови из наконец-то нанесенной раны. Как же после этого оставить жертву надолго?

Кажется, не потревожил его чуткий отдых: глаза умиротворенно закрыты, губы расслаблены и грудная клетка вздымается ровно. Сажусь на край постели и, движимый единым порывом, порывом желания близости, кладу руку на одеяло, под которым должно быть спокойно лежит его непокалеченная конечность. Тепло, и сдержать улыбки.

Жаль, что ни у кого в ногах сидеть мне не пришлось? Вопрошает холодный Каллис в голове и улыбка улетучивается с губ. Но разве есть в сидение у ног нечто плохое? Кто карает за это? Тот, который любим?.. Жаль, что перед сном я не страдал расстройством от безумства? Прошедшая ночь всплывает кошмаром, неужели так начинается то «безумство»? Или я давно болен?

Жаль, что никогда и никто не имел власти над моими чувствами? Мельница приходит в движение, я чуть наклоняюсь к нему, чтобы послушать, почувствовать дыхание.

Что мне не пришлось ныть и плакать, как все эти существа с нежными внутренностями? И внутри как по команде все тает и сжимается, ведь его теплота касается щеки неуловимо, и еще неуловимее пропадает. Жаль, что ни перед кем не пришлось унижаться, да? Да, жаль. Жаль до самой растаявшей печени и потекших легких. Сдавливает боль в сердца, но руку все равно поднимаю, чтобы коснуться, легко коснуться мягких волос Каллиса. Провести чуть в сторону, задеть лоб и как обжечься, испугаться, отвести руку и попытаться унять неведомый, но очень сильный страх. Почему так страшно касаться его?

Хочу попробовать еще раз, просто задеть — почти случайно — уголок его губ, но пока набираюсь смелости Каллис просыпается. Не двигается, ничего не говорит, только смотрит и по этому взгляду не понять — о чем думает. Напуган ли он? Хотя бы вполовину как я напуган от себя же?

— Все хорошо? — спрашиваю, будто так и есть.

— Что тебе нужно, Тилла? Зачем ты пришел? — прилагает усилие, чтобы подняться, пододвинуться на руках, и подсовываю вторую подушку ему под спину.

— Чтобы пожелать вам удачного дня и удостовериться, что нога не причиняет боли.

— Причиняет, — морщится демонстративно, — причиняет тем, что невозможно ходить. Ты знаешь, сколько боли приносит невозможность встать и пойти куда хочется?

— Да. Я знаю, потому что многое испытал и всегда не имел возможности пойти туда, куда хочется, как и быть с тем, с кем хочется… — невольно задаюсь вопросом — почему могу быть таким откровенным с ним. Он же потом бьет по расставленным мной мишеням.

— И даже сейчас?

— И даже сейчас, — замечаю, что киваю, — потому что я хочу, чтобы мы вернулись домой.

— Домой?

— Да, туда, где все и началось, туда, где нам обоим было хорошо. Там, где весной цветут восхитительные белые цветы, — набираю воздуха в грудь и понимаю, что тот самый аромат цветов все присутствует — и рядом стеной непоколебимо стоит темный лес. — Ты ведь хочешь этого же, Каллис?

Практически незаметно Каллис вздрагивает, также как вздрагивает внутри меня. Каллис… пятое правила господина — никого не называть господином, даже если это так и есть. Но не должно быть.

— Я хочу вернуться в дом один.

— Без меня это невозможно, — усмехаюсь, прикрываю глаза, все откровенничая: — Пойми, пойми же насколько жестоки твои слова, ведь я не был дома столько лет. Я не возвращался в лес даже после войны.

— Почему?

— С чем я вернусь? Тот ли я, чтобы показать? — в очередной раз душу забирает стыд за себя, Каллис вырастил это во мне, он же и будит. — Но я обязательно туда пойду, после того как мы вернемся домой. Я ведь специально сохранил это. Дом и лес — моя ценность, я сохранил, оградил, сделал все, чтобы никто не потревожил, не уничтожил, не убил самое дорогое, что есть. Вы понимаете, как сложно это было для простого мальчика из леса?

— Нисколько не простого, Тилла, — шепчет, и вижу что уже устал от меня, но я только пришел…

*

Что сказать, что сделать, чтобы Тилла ушел? Напомнить ему, что он зверь? Только он и так не забывает. Прогнать, унижая, так Тилла больше не слуга, и может подпортить и без того подпорченную жизнь. С ним надо быть аккуратным, чтобы не пострадать. Ничего необычного, да? Мы гладим волков, чтобы они нас не съели, по крайней мере, я слышал.

— Знаю, ты категоричного мнения, и все же, помни, мы можем вернуться домой, как только ты захочешь.

Что за насмешка судьбы? Смеюсь, но внешне не показываю истеричное веселье. Как он говорит, как смотрит… неужели мальчишка правда взял контроль над моей жизнью? Когда же Тилла снова начнет допускать ошибки? А если не начнет?..