Три судьбы

Он еще успел заметить, как дрогнула у нее нижняя губа, как она сощурила глаза, чтобы не расплескать чего-нибудь из них ненароком, как выпрямилась во весь свой рост, прихватила куртку и вышла из кафе.

«Вот дура!» – была его первая мысль. «Дуй за ней, идиот!» – тут же пришла ей на смену вторая. Опомнился он только тогда, когда в дверях встала высокая официантка:

– Куда? А платить кто…

Роясь в кармане, доставая кошелек, считая, он успевал смотреть на дорогу краем глаза. Стася помедлила на тротуаре, словно не зная, куда же ей теперь… Потом, будто спохватившись, перебежала дорогу. И он все еще не терял ее из виду, когда фальцетом крикнул официантке «сдачи не надо» и оказался на ступеньках. Зеленый свет вывалил на дорогу уйму всякого транспорта, фары слепили глаза, но он не сводил с нее глаз, уверенный в том, что, как только отвернется или сморгнет, она растает как дым.

Но получилось еще хуже. Потому что все случилось на его глазах. Он не заметил, как затормозила машина, – Стасю взяли с двух сторон под руки, положили руку на голову, сажая в машину. Две секунды. Он ринулся под колеса. И даже успел коснуться багажника красного «Москвича» с тонированными стеклами. И увидеть – хотя, может быть, это ему показалось – ее испуганные глаза за стеклом.

Он встал посреди дороги. Серый «фольксваген» завизжал тормозами. Пропустив мимо ушей матерщину перепуганного водителя, Слава достал из кармана все деньги, полученные от Дмитрия, показал мужику за рулем и, чеканя слог, спросил:

– Заработать хочешь?

Минутой позже он, поражаясь собственной внутренней сосредоточенности, обещал мужику треть суммы, если тот потеряет из виду красный «Москвич» через двадцать минут, половину – если через сорок, и все, если «доведет» до конца. Мужик спросил только одно: «Вся пачка из пятисоток?» – «Вся». Больше вопросов не возникло…

10 (Сева)

В последнее время с Севой творилось что-то неладное. Он чувствовал, что попал в западню. Это было приблизительно как в Афгане, когда их барак накрыло пулеметным огнем. Смерть стояла за его спиной и презрительно хихикала над его уловками спрятаться за шкафом, а потом – за еще теплыми телами товарищей. А когда пуля вошла в ногу, он вдруг понял – это конец. То есть начало конца. Пули изрешетят его тело, он забьется в короткой предсмертной агонии… Сева оцепенел, сидел и смотрел, как из раны медленно сочится кровь.

Тогда ему повезло. Как в сказке, в последний момент появились свои. Он пытался кричать «ура», он плакал, он поверил в Бога, в справедливость, в свою счастливую звезду. Через месяц он вернулся домой. Родители считали его героем. Пересказывали родственникам, знакомым и незнакомым людям историю его подвигов, которую он сочинил в поезде, возвращаясь из Афганистана в родной Ижевск. Соседские дети провожали его на улице стаями, девушки смотрели вслед, раскрыв рты. Сева не выдержал груза незаслуженной славы и рванул в Ленинград, где решил никогда никому не рассказывать о своем героическом прошлом: три дня рядом с линией фронта и месяц в госпитале.

Но все-таки пришлось однажды. Предлагали работу охранником, требовались солидные рекомендации. Афганское прошлое котировалось по высшему разряду. Пришлось снова фантазировать, готовить историю для хозяина. Но хозяин так ничего и не спросил. Его устроил внешний вид Севы – метр шестьдесят восемь в высоту и почти столько же в ширину в плечах. Ну чуть меньше. Совсем чуть-чуть.

И все было хорошо, пока Норе не взбрендило… И почему он не послал ее подальше с самого начала? Куда она его затащила? Кто эти люди, после встреч с которыми он начисто забывал, где был и что делал? Или что они с ним делали.

После того как он встретился со Славкой, потянулись сплошные неприятности. Сперва пристрелили Машу. Была такая девочка, он к ней пару раз возил приятелей шефа на деловые встречи. Типа секретарши. Мало того, пристрелили ее рядом со Славкой, он чуть не подставил под пули бывшего друга. Друга ли? Теперь Сева никому не доверял. А вдруг Славка тоже с этими людьми? Ведь он совершенно не помнит, как оказался на рытвинах Кондратьевского проспекта, когда встретил его. Наверняка кто-то довез. Сам бы он ни за что не стал гробить машину по такой дороге.

Сева чувствовал себя в западне, в ловушке. Не к кому было пойти, не у кого просить защиты или помощи. Он чувствовал себя так же, как и давным-давно, под пулями.

Вдруг он вспомнил: зеленоглазая. Ее-то он выбрал и нашел сам. Она не с ними. Она простая, обыкновенная. И так захотелось ее увидеть, поплакаться ей в круглое теплое плечо, позволить поухаживать за собой…

Севка открыл дверь своим ключом, положил на стол цветы, засунул в холодильник три бутылки шампанского и увесистый мешок со снедью, чтобы ей особенно не суетиться. Зеленоглазая чуть не рухнула на пол, вернувшись с работы. Вытолкала бесцеремонно подружку, которую пригласила на сегодня в гости, и рухнула в постель, увлекая за собой свое сокровище. Сева решил не сопротивляться. Он сдался ей с удовольствием и сразу же решил, что расскажет ей после все-все-все.