Три судьбы

Утром Ирка проснулась выспавшаяся и повеселела. Ладно, сколько бы там ни было, все равно ее товарка Надюха в своем ларьке столько не зарабатывает. Даже на подпольной водке в праздники. Нужно было во что бы то ни стало почувствовать прелесть полученных денег, а значит – купить себе что-нибудь такое, к чему душа особенно лежит. Ирка приподнялась на кушетке и порылась в сумочке. Рука ощупала пустые матерчатые стенки и замерла внутри. Сразу вспомнились и ласковый взгляд матери вчера, и пьяная компания. Сперла, стерва! Вот дура-то! Ведь пропьют!

Ирка выскочила на кухню и обмерла. На пустом столе стояла батарея бутылок дорогой водки. Точно сперла! Целый день она просидела дома в ожидании матери, но та так и не объявилась…

В бассейне мирно плескалась вода о бортики. Этот плеск успокаивал. Народу не было, и Ирка отправилась вниз, на поиски Жорика.

– Дай денег в долг. Отработаю – вычтешь.

Не вынимая сигареты изо рта, Жорик внимательно осмотрел Ирку с головы до ног.

– Поправь вот здесь, – показал он на сморщившийся купальник. – Во, то что надо!

– Денег дашь? – Ирка смотрела исподлобья.

– Ты чего, мать, шубу, что ли, купила? Так ведь не сезон еще!

– Украли. Мать стырила. Все, до копейки.

– Так забери у нее.

– Пропили уже, гады.

– Живы хоть?

– Живы, – Ирка звучно щелкнула зубами, – два дня квасили.

– Во дают! Я бы неделю пил на такие деньги, честное слово.

Они помолчали.

– Значит, говоришь, денег дать?

Ирка уже поняла, куда он клонит, но упорно молчала.

– Так ведь задаром ничего не бывает, знаешь об этом? Вот и замечательно. Здесь у меня парочка крутых была. Просили девочку прислать домой. За город. Поедешь?

– Сколько?

– Нет, Ириш, ты золото. Не спрашиваешь: кто такие, надолго ли? Сразу – о главном. На руки – пол твоей зарплаты, и все, что сверху дадут там, твое.

– Куда ехать?

– Да отвезу я, не волнуйся. И подожду, если нужно. Если захочешь, конечно. Хоть до завтра.

Ирка скорчила ему козью морду, показала язык и, гордо виляя задом, поднялась наверх.

9 (Стася – Слава)

После знакомства с Мари, после своей бесплодной попытки помочь этой девушке Стася внимательно наблюдала за отцом. Однажды он вернулся из командировки, и ему позвонили. Как только раздался телефонный звонок, Стася поняла – все. Это – все. Мари погибла. Стася заперлась в ванной, включила душ и вволю наплакалась под журчание воды.

Через два дня в их доме появилась женщина, которую отец называл своей коллегой. Смешно было представить эту утонченную интеллектуалку и домоседку в компании с теми «сотрудниками», которые порой приходили к ним домой, чтобы уничтожить все запасы продуктов и спиртного. Стася была уверена, что отец по уши влюблен в Раису. Козе было ясно, что он тает от одного ее взгляда. И еще Стася нафантазировала, что мама с папой скоро разбегутся. Стася даже поплакала тихонечко в подушку, но потом успокоилась.

Это все опять ее фантазии. Ведь мама ничего не замечала, ей это было неинтересно. Ее в последнее время занимало что-то другое. Что-то совсем другое, как-то нехорошо связанное с папой. Мама сказала про Раису «клуша» и презрительно скривила губы. Мама сказала – странно, что у нее нет детей, такой клуше только и нужно, что опекать кого-то. Ее красивой маме не пришло в голову, что отцу, может быть, именно это и надо. Мама не понимала, что их ультрасовременный папочка на самом деле – редчайший вид допотопного мамонта. Пусть он одевается по последней моде и слушает современную музыку, пусть он идет в ногу со временем в своем научно-исследовательском институте, Стася-то все равно знает, какой он мамонт. В старости он будет сидеть в кресле-качалке напротив жены, вяжущей ему шерстяные носки, и смотреть мультфильмы с внуками. И это будут самые счастливые дни его жизни.

Все эти фантазии пришли ей в голову неожиданно, за ужином. Она замечталась и долго смотрела, как отец разделывается с огромным куском курицы. Стася выпала из общего разговора, а когда очнулась, с легкой грустью посмотрела на Раису и спросила невпопад: «А вы носки-то вязать умеете?» – «Умею», – ответила Рая машинально и тут же принялась мысленно проклинать себя на чем свет стоит, вспомнив, как эти дурацкие носки раздражали когда-то ее дружка. Отец поперхнулся, мама покраснела, Стася захлопала глазами. Вечер был испорчен.

Собственно, Раиса тоже была редким видом мамонта. Она явилась из глубинки, из какой-то тихой провинции, где провела подо льдами свое детство, отрочество, молодость и большую часть зрелых лет. Стася вдруг подумала: откуда она все это знает? Из снов? А может быть, она сумасшедшая? В голове у Стаси был полный сумбур. Так уже было однажды зимой, когда она никак не могла добраться домой. Стася шла по парку, и вдруг ее скрутила такая боль, что она чуть не закричала. Способ снять боль был один – делать все наоборот. Раз она шла домой, то, стало быть, нужно идти обратно в школу. Стася повернулась и пошла назад. Боль исчезла в то же мгновение. В следующий раз боль заставила ее дать большой крюк по парку, потом расстроила ее воскресные планы и заставила целый день провести дома.