Три судьбы

Теперь девочка казалась ему настоящим чудовищем – неуловимым и неуязвимым. Она все поняла. Поэтому и выбежала из машины. И отца за собой уволокла. Она все знала. Феликс сидел не двигаясь, пытаясь отогнать назойливую мысль: теперь она легко может найти его, если захочет. Как собака – по ей одному ведомому следу. Все расскажет отцу, и тот найдет его. И тогда…

Домой он вернулся в состоянии, близком к истерике. Включил свет и чуть не вскрикнул. Людмила стояла у стены, скрестив руки.

– Где ты был?

В организации все следили друг за другом. Он не стал запираться и рассказал ей обо всем, что случилось. Об уродце, попавшем в его руки, о взрыве.

– Не мог подождать? Что за самодеятельность? – Гнев ее постепенно поутих.

– А чего мне ждать? Не я ее – так она меня. Тебе-то, похоже, все равно!

Людмила усмехнулась.

– Мне не все равно, что ты чуть не угробил ее отца.

– Ах, вот как!..

– Вот так, – оборвала его Людмила. – Ты чуть не лишил организацию двухсот тысяч долларов наличными.

– Значит, Нора тебе – вот для чего?

– Не волнуйся. Твое дельце я тоже улажу, В принципе, и его можешь забрать себе. Но не раньше, чем он выложит мне все свои сбережения. Он или Нора. Ясно?

– Ясно. Когда? – спросил Феликс хрипло.

– Через неделю. Я пошлю туда надежного человека.

– И он выронит оружие у подъезда? – усмехнулся Феликс.

Людмила подняла брови.

– Неужели ты думаешь, что в организации действуют лишь обработанные слабаки? Нет, есть люди и убежденные. Это вторая ступень. Они за нас – в огонь и в воду.

«Я ничего не понял, – рассказывал Людмиле через неделю надежный человек, – что-то произошло. Она грохнулась на пол в тот момент, когда я нажал на курок. Потом выбежала охрана. Да и инструкции… Я готов исправить…» – «Не стоит. Если девочка действительно настолько чувствительна, – ответила Людмила, – ее лучше оставить… для наших целей. Привези ее ко мне».

Людмила читала отчеты, и все больший интерес вызывала у нее необыкновенная девочка. На школьную экскурсию, которую организовали их люди, девочка сдала деньги, но в последний момент не поехала – заболела. Машину, которая караулила ее после школы, она обходила за три версты. Причем возвращалась, как правило, в последнее время не одна, а в компании одноклассников или с классной руководительницей, живущей по соседству. Пришлось вводить в школьный коллектив новую учительницу, но сколько та ни старалась, Настя уклонялась от дополнительных занятий, кружка художественной литературы, «огоньков» с чаепитиями. Она, как дикий зверь, интуитивно обходила ловушки стороной. Только вот интуитивно ли?

Нора то ли плохо знала собственную дочку, то ли никогда не замечала за ней никаких странностей, но от нее Людмиле не удалось узнать чего-нибудь существенного, и она отправилась в школу посмотреть на девочку… Настя шла по длинному школьному коридору. Людмила шла ей навстречу. Они скрестили взгляды, как шпаги. Но Настя опустила голову и прошла мимо. Людмила осталась стоять как вкопанная. Во взгляде девочки, сначала абсолютно равнодушном, она затем прочитала… жалость. «С чего бы ей меня жалеть?» – подумала Людмила. И еще она подумала, что жалость эта была похожа не на жалость к брошенной собачке, а на ту, напоминающую скорбь, что на похоронах… «Глаз с нее не спускать, – приказала она своим людям. – Как только улучите момент – ко мне немедленно. В любое время суток!»

ЧАСТЬ 3

«…выискивать не АД уже, но ДА —

нащупывать свой выхОД в никогДА.»

И. Бродский

1 (Андрей)

Андрей Шепелев всегда подавал большие надежды. И в школе, и в институте. Школу окончил с серебряной медалью, институт с красным дипломом. А перед самыми экзаменами в аспирантуру попал в больницу с аппендицитом. Нужно было подождать год. А значит – устроиться на работу. Три месяца бесплодных поисков поставили его в тупик. Оказалось, что люди его специальности нужны только в науке, но никак не в обычной жизни. Оказалось, что с его специальностью денег не заработать. Мама с папой, кандидаты наук той же специальности, получили приглашение на полгода в Англию. Полная невостребованность сына приводила их в отчаяние. Они хотели уехать «со спокойной душой». Андрей объявил им, что устроился в научно-исследовательский институт. По утрам уходил из дома, к вечеру возвращался уставший, плел небылицы и успокаивал родителей.

Когда они наконец уехали, положение ухудшилось. Нужно было как-то зарабатывать деньги. Папа всегда считал, что материальная поддержка только портит детей, поэтому на частые переводы можно было не рассчитывать. Андрей плюнул и пошел работать в милицию. Единственное место, куда его брали охотно. А что? Тоже работа…

Но по привычке еще хотелось блеснуть, показать, что он не такой, как эти кругломордые деревенские парни, что он стоит чего-то большего. Хотелось раскрутить в одиночку сложное и опасное дело. Но первое время как-то не получалось. Кругломордые оказывались проворней.