Три судьбы

– Что взял? – поинтересовался выбравшийся из подсобки Валентин, когда парень ушел. – Нет, погоди, дай угадаю. «Рэмбо»… Есенина… и… нет, не знаю.

Галя усмехнулась, поведя круглым плечом:

– Никитина еще. Рядом с «Рэмбо» славянское фэнтези действительно забавно выглядит. – Она забавно наморщила носик. – Как ты про Есенина догадался?

Теперь плечами пожал уже сам Гест:

– Так как-то. Что вернет, как думаешь?

– «Рэмбо», он, кстати, с уцененной секции, его уже пятый раз возвращают. Есенин и, возможно, Никитин падут жертвой собачьих зубов. Никитина будет серию собирать, а Есенина… – Она замялась на мгновение. – Девушкам читать?

Байка про «собаку, которая все на клочки дерет», была среди посетителей библиотеки самой популярной.

– Много сегодня?

Галя приоткрыла один из ящиков своего стола-стойки, бросила туда беглый взгляд, назвала сумму.

– Возвратов пока не было.

Гест каждый раз удивлялся: зачем она смотрит в ящик? Какой-то странный рефлекс. Посчитать за один взгляд невозможно, да и не нуждалась она в этом – калькулятор в ее хорошенькой головке держал все цифры цепко.

Галя! Изящный бейджик повторял стоящую на столе лакированную табличку: старший библиотекарь Галина Сергеевна Разумнова.

«С фамилией повезло, – думал иногда Гест, – старший библиотекарь Козлова было бы похуже, а Разумнова – как по заказу для такой должности».

Никто бы не узнал сейчас в ней недавнюю «банную» девочку. Буйные золотые кудри убраны в аккуратный пучок, высокий лоб открыт – никаких легкомысленных челок, юбка, наоборот, почти прикрывает круглые колени, непрозрачная блузка застегнута до самого горла, лишь изредка, в жару, Галя позволяет себе расстегнуть одну-единственную пуговичку. Довершают облик идеального библиотекаря строгие прямоугольные очки. Гест знал, что стекла в них простые, без диоптрий, но это, пожалуй, заслуживало уважения даже больше, чем все остальное. До очков Галя додумалась сама.

Когда он предложил девушке работу, она согласилась моментально, с плохо скрываемым восторгом. При том, что он ведь предупредил: зарплата, даже с процентами – не «от», слова «продажи» он всеми силами избегал, просто «с процентами» – будет, вероятно, ощутимо меньше, чем «банные» доходы. Галя только усмехнулась горько:

– Какие там доходы! Знаете, сколько тратить приходится? Так на так и выйдет. А даже если и меньше… Тут работа! А там…

Одна из местных старушек, счастливая осушением подвала и возрождением «очага культуры», охотно сдала «библиотекарше» комнату. Запретив, правда, «водить кавалеров», но уж это-то условие Галю пугало меньше всего:

– Что вы, какие кавалеры, мне к экзаменам надо готовиться, знаете, какой конкурс на бюджет!

Она мечтала выучиться на экономиста и каждую свободную минуту ныряла в очередной школьный учебник. Сейчас в приоткрытом верхнем ящике виднелся краешек раскрытого посередине Колмогорова.

Кроме учебников, Галя читала только положенное «по программе», объяснив однажды, что школа в ее вологодском поселке была «не школа, а слезы», теперь приходится наверстывать. Изредка в ее руках появлялись дамские романы. Видимо, для вдохновения и мотивации: мол, все у меня сложится хорошо.

Гест ни на мгновение в этом не сомневался. Чудесная девочка. «Ей-богу, мог бы – женился бы», – посмеивался он мысленно. Не всерьез, разумеется. Зачем ему кто-то, если есть Леля? Он же не мусульманин, чтобы гарем заводить.

Мысли о гареме были смешные, но девочка и вправду чудесная, сокровище просто. Молодец он, что, ломая голову над тем, где брать персонал, по какому-то наитию решил: а почему, собственно, надо непременно искать «дипломированных специалистов»? Вон в проектном институте, где он до сих пор числился, этих «дипломированных» (а то и «остепененных») навалом, и толку с них? Способность работать не бумажками определяется. Якут вон считает, что с толком можно чуть не любого использовать, те же Харя, Ронсон и им подобные – не сказать, чтоб ума палаты, зато верные и вопросами лишними не задаются. Или, к примеру, Петрович. Алкаш, без сомнения. Но о том подаренном фонаре (и, быть может, банках пива) не забывает – и за «объектом» следит зорко.

Галя, оказавшаяся когда-то победительницей выдуманного Якутом «поэтического конкурса», вспомнилась сразу. Вспомнился и взгляд ее, и выражение лица (когда думала, что никто ее не видит), отстраненно-задумчивые, словно девушка сосредоточенно о чем-то размышляла. Вульгарности, столь привычной среди ее товарок, в ней не наблюдалось. «И, подумал Гест, – это просто забавно: раз библиотека липовая, пусть и библиотекарша будет соответствующая». В конце концов, не справится – можно и распрощаться.

Но увольнять Галю не пришлось. Первым делом она навела в подвале уют: покрасила облезлые рамы, развесила по стенам несколько литографированных портретов, расставила там и сям простенькие вазочки с простенькими же, но милыми букетиками. Завела картотеку – точнее, две: одну для «фонда», другую для собственно читателей. Старательная, ничего не забывающая, сообразительная – уже через несколько дней Гест удивлялся: как без нее обходился?