Три судьбы

– Слышь, химик. Я тут это… в депутаты собираюсь. Что скажешь?

Надо же! Вокруг него явно что-то нехорошее творится, явно опасности какие-то, а он стратегии на будущее разрабатывает! Гвозди бы делать из этих людей! Вслух Гест, однако, лишь уточнил, с легкой толикой заинтересованности в голосе:

– В областные?

– Ну не в Думу же, – усмехнулся Якут. – Кто меня туда возьмет, там другие люди себе места готовят. Так чего думаешь?

– Перспективно, думаю. Надо у юристов уточнить степени депутатской неприкосновенности, вроде у областных поменьше. А может, и нет, я тут не спец. Но в целом идея ничего так, симпатичная.

– Вот и я так думаю. Не все же мне… пацаном бегать, – хмыкнул Якут.

И замолчал. До самой Гатчины. А там, вместо того чтобы назвать адрес, принялся отдавать команды: прямо, направо, налево, прямо и так далее.

Наконец заехали в какой-то двор, довольно неухоженный.

Еще и припарковаться оказалось негде. У торца одного из домов виднелся асфальтовый пятачок, но соваться туда было бессмысленно, машины стояли плотно. Одна из них, впрочем, оказалась «скорой», Гест подумал, вот уедет, можно будет туда перебазироваться. Стоять почти на въезде неприятно, сам сколько раз мысленно поругивал таких умников – водятлы! Остальным-то куда сунуться, если дорога перегорожена?

Ждать пришлось долго. Гест несколько раз выходил из машины – потянуться, размять ноги и вообще… осмотреться. Осматривать, впрочем, было особенно нечего. Дома едва видны из-за буйно разросшихся в палисадниках боярышника, сирени и почему-то яблонь. В глубине двора мусорные пухто, рядом несколько гаражей, в самой середине – облезлая песочница с неожиданно свежей ярко-желтой песчаной кучей, рядом дощатый столик с двумя лавочками по бокам, возле – сваренные из труб качели. Между гаражами и асфальтовым пятачком так же буйно, как вдоль дома, кустились боярышник и сирень, почти скрывавшие вход в дряхлую беседку. Потемневшие от времени и погоды перила ее были все в струпьях облупившейся краски, настолько старой, что определить исходный цвет не удавалось. Перила, разумеется, испещряли вырезанные местными подростками надписи. Гест почитал, удивился: нецензурных не было. Все очень прилично: Миша плюс Оля, Сивый – козел и все такое. Одна из надписей гласила: Катька – дура! Эта надпись – и по ее состоянию, и по стилю – была, похоже, самой древней. Может, Катька уже бабушка Екатерина Селиверстовна, а может, и умерла давно. А надпись – вот она, памятником былым эмоциям. Интересно, в его собственном дворе сохранилась надпись возле подвального окна «Валька дурак»? Последнюю букву Гест тогда самолично стер, получилось «Валька дура», вроде и не про него писано.

«Скорая» и не думала уезжать, так что Гест в конце концов решил, что она не на вызове, а просто так. Они с Лелей когда-то шутили про вечно припаркованный в одном из соседних дворов маленький автобус: у него тут гнездо. Он развернул машину, чтоб выезжать было сподручнее, раз уж на более подходящее место не перепаркуешься.

Якут пришел мрачный. Но вроде не мрачнее, чем был, обеспокоенно подумал Гест. Что за проблемы у него? И главное, не коснутся ли его, Геста?

Выруливая из двора, заметил в зеркале движение: «скорая» выбиралась из своего «гнезда». Как специально дожидалась, ей-богу! Спросил осторожно:

– Я могу еще чем-то помочь?

Якут хмыкнул:

– Че, очканул, что ли? Типа я на стрелку приезжал, и теперь хана котенку? Не, не думай… Не боись, короче. Главное – не свисти, где попало, что я сюда ездил.

– Ты чего, Якут? – Валентин изобразил обиду. – Если не доверяешь, зачем…

– Не пыли, – перебил Якут. – Я так. Предупредил на всякий случай. Ты нормальный мужик. И вот что. Довезешь меня сейчас, – он назвал адрес одной из своих «точек», – и можешь больше ничего не платить.

– Да мне…

– Я сказал. В расчете.

Допилив до города, влетели, разумеется, в пробки. Объезжая, где переулками, а где и дворами, Гест сосредоточенно размышлял над щедрым заявлением Якута. В расчете? С чего бы? Нет, ясно, что выплачиваемый Гестом «оброк» в якутовском бюджете погоды не делал – зарабатывал (если это можно так назвать) тот никак не меньше самого Валентина. А скорее всего, гораздо, гораздо больше – и лучше не задумываться, какими способами.

Плюс «в депутаты собрался». Остепениться решил, легализоваться, как многие уже поступили. Дело полезное, но с какой все-таки стати «в расчете»?