Три товарища и другие романы

Буше метнула в него острый взгляд. Поняв, что он не подтрунивает, придвинула стул и села. Стул, кстати, она придвинула, словно перышко, похоже, под подушками жира силы в ней таились недюжинные. Она налила ему еще одну рюмку своего драгоценного коньяка, который держала, похоже, тоже на предмет умасливания.

— На первый взгляд три сотни вроде как приличные деньги. Но уходит-то у меня гораздо больше, не только на полицию. За квартиру плати, а она тут, понятное дело, гораздо дороже, белье, инструменты, которые мне тоже втридорога достаются, не то что врачам, комиссионные за клиентов, взятки, подарки, тут никого забывать нельзя, ни самих, ни их жен, ни в Новый год, ни на день рождения, — расходов тьма, дорогой мой. Иной раз почти и не остается ничего.

— Понимаю. Тут и возразить нечего.

— Тогда против чего вы возражаете?

— Против того, что произошло, допустим, с Люсьеной.

— А разве у врачей такого не случается? — выпалила слониха.

— Да, но совсем не так часто.

— Месье, — она выпрямилась, — я играю по-честному. Каждой, которая сюда приходит, я объясняю, что может произойти. Хоть бы одна ушла! Какой там! Они же меня умоляют! Плачут, волосы на себе рвут! С собой покончить грозят, ежели я им откажу. Видели бы вы, какие тут сцены разыгрываются. Вот на этом ковре они в ногах у меня валяются! Видите, вон на комоде внизу на уголке фанеровка отлетела? Это одна весьма состоятельная дама от отчаяния головой билась. Но я могу и другое показать. На кухне пятилитровая банка сливового джема стоит, это она же вчера мне прислала. Заметьте, исключительно в знак признательности, деньги-то она давно заплатила. Я вам вот что скажу, дорогой мой, — голос ее возвысился и зазвучал торжественно, — можете звать меня злодейкой, но другие… другие ангелом меня зовут и благодетельницей.

Она встала. Кимоно придавало ей вид почти величественный. В тот же миг, словно по команде, в клетке запела канарейка. Равич тоже поднялся. Он знал толк в мелодраме. Но ему ясно было и другое: Буше ничего не приукрасила и даже не переигрывает.

— Замечательно, — бросил он. — Я пойду. Но для Люсьены вы отнюдь не стали благодетельницей.

— Видели бы вы вашу Люсьену, когда она сюда пришла! И потом — чего ей еще надо? Она здорова, от ребенка избавилась — все, как она хотела. Да еще и за клинику платить не пришлось.

— Она больше не сможет иметь детей.

Слониха смешалась, но лишь на секунду.

— Тем лучше, — невозмутимо заметила она. — Ей же, сучке драной, легче.

Равич понял: тут ему ничего не добиться.

— До свидания, госпожа Буше, — сказал он учтиво. — Было интересно побеседовать с вами.

Она подошла к нему почти вплотную. Подавать ей руку Равичу совсем не хотелось. Но у нее этого и в мыслях не было.

— Вы, я вижу, благоразумный человек, месье. — Она доверительно понизила голос: — Куда разумнее большинства других врачей. Жаль, что вы… — Она запнулась и одарила его многообещающим взглядом. — Иногда, в особых случаях… совет знающего врача очень может пригодиться…

Равич не сказал ни да ни нет. Он с интересом ждал продолжения.

— И сами бы в обиде не остались, — добавила Буше. — Особенно в сложных случаях… — Она смотрела на него ласковыми глазами кошки, которая обожает пташек. — Клиенты ведь бывают и весьма состоятельные. Оплата, разумеется, только вперед… и с полицией никаких неприятностей, это я гарантирую… а вам, полагаю, несколько сотен приработка уж никак не помешают. — Она похлопала его по плечу. — Мужчине, тем более такому представительному… — Она широко и хищно улыбнулась, снова берясь за бутылку. — Ну, что скажете?

— Благодарю. — Равич вежливо отстранил бутылку. — Больше не надо. Много не пью. — Эти слова дались ему нелегко, коньяк и впрямь был отменный. Бутылка без фабричной этикетки, явно из какого-то первоклассного частного погребка. — Что до другого вашего предложения, то я должен подумать. С вашего позволения я на днях зашел бы еще. Хотелось бы взглянуть на ваши инструменты. Может, и посоветую кое-что.

— На инструменты сможете взглянуть, когда в следующий раз придете. А я взгляну на ваши бумаги. Доверие должно быть взаимным.

— Определенное доверие вы мне уже выказали.

— Ни в коей мере, — усмехнулась Буше. — Я всего лишь сделала вам деловое предложение, которое в любую секунду могу взять назад. Вы иностранец, по акценту слышно, хотя говорите вы хорошо. Да и с виду вы не француз. Скорей всего вы беженец. — Она усмехнулась откровеннее прежнего и впилась в Равича холодным взглядом. — Вам никто не поверит, в лучшем случае поинтересуются вашим французским дипломом врача, которого у вас нет. Вот тут, за дверью, в прихожей, полицейский сидит. Если угодно, можете прямо сейчас на меня заявить. Только вы этого не сделаете. А вот предложение мое советую обдумать. Свою фамилию и адрес вы ведь мне не сообщите, верно?

— Нет, — ответил Равич, чувствуя, что бит по всем статьям.

— Я так и предполагала. — Сейчас Буше и впрямь напоминала исполинскую, разъевшуюся кошку. — До свидания, месье. А над предложением моим подумайте. Я давно прикидываю, не привлечь ли мне врача из беженцев.