Три цветка и две ели. Первый том

Ксана, девчушка в детском, коротковатом и свободном желтом платье, сразу полезла на руки к любимому деду, а тот ее подхватил и понес к столу с пятью чашам, в каких заботливо помыл ее ручки, не уставая что-то ласково ей говорить. Маргариту и даже Рагнера невольно тронула эта нежность. С внучкой старый, матерый сводник, продававший женщин за бесценок, циничный Арл Флекхосог становился обычным добрым дедулей.

За обеденным столом Рагнер продолжал вести себя безупречно: не обидел свою прекрасную даму ни тарелкой, ни чашкой, ни словом. Маргариту переполняла любовь и самая горячая благодарность к нему, ее рыцарю без страха и упрека. Когда принесли главное блюдо и по зале поплыл тухловатый запашок рыбы в водоросли, то баронесса Нолаонт решилась на подвиг. А еще она не хотела кушать из разных тарелок с возлюбленным.

– Ваша Милость, – обратился к ней хозяин дома, – для вас запечена телятина. Господам Альмондро тоже наша кухня непривычна. В отличие от госпожи Тиодо. Вы и сегодня желаете рыбу в водоросли, госпожа Тиодо?

– Сегодня я предпочла бы телятину, – пропела темноглазая блондинка.

– А я бы сегодня предпочла рыбу в водоросли, – смело заявила Маргарита.

– Зачем? – тихо спросил ее Рагнер.

– Хочу стать своей: лагросскою.

– Ларгосская – только гадюка. А дама – ларгосцка.

Скоро между ней и Рагнером лежала отвратительная, склизкая, как зеленая медуза, пахучая масса. Маргарита отщипнула ложкой от «медузы» и положила слизь в рот, понимая, что не только Рагнер с улыбкой следит за ней, но и все вокруг. Ксана и та замерла, перестав елозить на стуле.

Вкус у рыбы в водоросли был столь же отвратительным, как и вид. Особенно мерзостным оказалось послевкусие. Но, с недрогнувшим лицом, Маргарита проглотила вторую ложку слизи. Она, улыбаясь, пыталась проглотить третью ложку тухлой гадости, когда Лилия Тиодо спросила Арла:

– Господин Флекхосог, это рыба в водоросли по-старинному?

– Да, конечно, лучшая…

Далее баронесса Нолаонт, зажимая рот салфеткой и издавая недвусмысленные звуки, выскочила из-за стола да убежала из обеденной залы в гостиную. Но до уборной она не успевала, поэтому, достигнув открытого окна, исторгла закуски, окрашенные розовой ягодной водой, на миленькую, ни в чем не повинную фиалковую клумбу, разбитую под окном. И со стыдом, приходя в себя, поглядела вниз, на вымаранные, оскобленные, кроткие цветы. А из обеденной еще доносился противный смех «противной Ксаны».

– Как ты? – подлетел к Маргарите Рагнер и попытался повернуть ее к себе лицом, но она отворачивалась.

– Дурочка, ты моя, – вздохнул он. – Зачем кушала и давилась? Никто же не заставлял? Ларгосцка…

– Надо было сказать, что эту рыбу мочой промывали… – плаксиво ответила она. – Ладно, черви, но моча – это для меня уже слишком…

– С чего ты взяла? Так лишь моряки делали в плаваньях, сберегая воду, и так уж сто веков никто не стряпает… Я бы сам не стал это кушать.

Маргарита простонала что-то неясное, а Рагнер обнял ее.

– Маленькая моя дурочка, ну что же ты навыдумывала? – говорил он, целуя ее в пробор волос, между золотистыми «рожками». – Откуда ты это, вообще, взяла?

– Это всё она! – с ненавистью ответила Маргарита. – Эта белоснежная лилия. Она мне про мочу у Вьёна сказала, а сейчас дала понять, что я мочу кушаю… по-старинному…

– Ну… она же чужеземка тоже. Напутала что-то, наверно… Зачем ей тебе вредить?

– Но она вредит! Рассказала всем про нас…

– Это ты рассказала и наврала! – тихо, но жестко произнес Рагнер.

– Она губы чем-то подкрашивает – не может быть у человека таких вишневых губ. Она подлая и лживая – а ты это, как и другие, вы не видите, потому что она красивая и всем вам нравится! И тебе тоже она очень нравится…

– А как же госпожа Альмондро? – строго смотрел Рагнер. – Они подруги, но Лючия своего мужа не ревнует и глупо себя не ведет, не давится и рыбой за столом…

– Рагнер! Сейчас это не ревность! – воскликнула Маргарита и перевела дыхание, вытирая слезы. – Видно, что я плакала?

– Немного… Давай немного задержимся. Побудь здесь, я найду воды.

– Давай лучше уйдем отсюда, прошууу, – взмолилась она.

Рагнер помотал головой.

– Ты – баронесса, и тебе нечего стыдиться перед этими людьми – скорее это они сейчас переживают, поверь, что могут вызвать твой гнев. Поспешный уход их напугает еще сильнее. Забудь обо всем и веди себя так, как будто ничего не было. Покинуть дом во время трапезы – тоже некультурно. Мы ненадолго задержимся. Я переговорю с Арлом, а потом сразу поедем.

– Я клумбу испортила… Так стыдно! Бедные фиалочки…

– Да и ладно. Про клумбу тоже забудь. Я завтра пришлю в этот дом подарки за обед и за клумбу.

В гостиную робко вошла Сельта Флекхосог.

– Я могу чем-то помочь Ее Милости? – спросила женщина.

Маргарита кивнула и последовала за ней в уборную.

– Я пребываю в надежде, ношу в чреве, – сказала она Сельте наедине. – Скоро будет заметно. Вот, желудок и подводит.

– Понимаю, – почтительно, но неискренне кивнула та. – Приму за честь оказать вам услугу и сделать пребывание в этом доме для вас приятным.

________________