Три цветка и две ели. Первый том

– Знал бы дядя… – внимательно глядел он на темный камень. – Наверно, за него он мне полкоролевства бы отдал… Он верит в эту легенду, что бог-змей поможет одному из потомков Родигира Великого в деяньях великих… стать королем из королей, первым среди равных… и даже стать бессмертным божеством, как полубог-Солнце…

Рагнер распахнул завесу – и темный карбункул в его руке загорелся при свете дня кроваво-красным, а Маргарита внезапно почувствовала легкое шевеление в чреве, словно ее изнутри трогала бабочка. Она перелегла с бока на спину и глуповато улыбаясь, положила руку на живот.

– Шевелится что-то… – обрадовано сказала она.

– Едва стоило заговорить о короне! – тоже положил на ее живот руку Рагнер. – Может, у тебя там принц растет и будущий король?

– Или королева… – проговорила она, вновь чувствуя шорох внутри. – А рукой я ничего не чувствую, а ты?

– Я зато его слышу… – серьезно ответил он.

________________

Тем же днем Рагнер решил перед обедом «на часок прошмыгнуться до Вьёна». С собой он захватил медальон с портретом матери. Прежде чем покинуть замок, герцог заглянул на третий этаж, где кроме плотников нашел Огю Шотно, лазавшего к потолку с переставной лестницей и проверявшего, надежно ли прибиты панели к дубовым балкам. Рагнер осмотрелся – опочивальня и светлица начинали прорисовываться по-новому. Уже убрали плитку, стены обили деревом, сложили из кирпича печи.

– Дените его отсюдова, Ваш Светлость, Богом клинаю, – подошел к Рагнеру Ниль Петтхог.

– Он в замке всего с час, – усмехнулся тот. – Уже допек вас?

– Кабы с лесенки, Ваш Светлость, не попадал… Ненарошно…

– Господин Шотно, – подошел к своему новому смотрителю замка Рагнер, – заняться больше нечем? Всякие амбары да работники как?

– Ваша Светлость, я уже всё обошел! – слезая с лестницы, с гордостью в голосе ответил Огю. – И кухню, и цитадель, и Ягодный дом, и Охотничий, даже в бане был и в подвал спускался. А начал я с кладовой. Так вот – всё у вас негодно! Па-у-ти-на! Герцог Лиисемский за паутину бы казнил. А в этих покоях у вас, вообще, голыми бродят, – неприязненно посмотрел Огю на белобрысого детину, снявшего рубаху, тогда как сам Огю клацал зубами от холода. – Ваша Светлость, нужно разгневаться, ведь так являться перед вами – дурнить ваши благородные очи мужицкой грубостью! Вы можете даже ослепнуть!

– Я скажу его мастеру, – улыбался Рагнер, думая, что Огю здесь ужиться будет непросто. – А ты, раз всё негодно, – давай к кладовой, что ли. Чего с ней еще, кроме паутины, не так?

– Всё неверно хранится, всё складывают, как придется, – лишь бы ногами не шевелить. А в подвале лишь пиво!

– Ладно, делай, что надо, но пиво мне не попорть, иначе тебя местные растерзают и даже я не спасу. Занимайся кладовой, а здесь никого не трогай.

Рагнер повернулся и хотел уйти, однако Огю крикнул ему вслед:

– Ваша Светлость, вы же не поговорили с мастером! Нельзя в замке герцога разгуливать, как в поле.

Рагнер неохотно признал, что Огю Шотно прав. Он вернулся и сказал Нилю:

– Послушай, мне тоже не по нраву, что твои плотники раздеты. В замке женщины, и баронесса тоже. Вдруг поднимутся посмотреть на переделки… И Ледяная Люти сюда ходит кормить гения. Пусть здоровяк оденется…

– Рубаху он сберегает, – постарался оправдать Ниль своего работника.

– Придумай что-нибудь, а то завтра без штанов явится и скажет, что тоже сберегает… А господин Шотно пусть здесь бывает, раз хочет, – он смотритель замка и это его право. И если мой смотритель ненароком свалится с лестницы, то виноватым будешь ты, мой мастер, Ниль. Придумай что-нибудь, чтобы с ним замириться!

________________

Вьёна Аттсога не оказалось дома. Старик Димий разводил руками.

– Отшбыл, Фаш Шфетлошть… Поутргу отшбыл.

– А живописник дома?

– Ф дому шивописец ентот, – плюнул Димий на землю. – Жрьёт щась, да вщё жа дфоих… – ворчал старик, пока Рагнер заезжал за ворота и спешивался. – Да хлебы ш пшенишы – дгугога шивописецы не жрьют!

– А о сестре его, что скажешь? – направляясь к дому, спросил Рагнер.

– Шо шкашать-то, – озадачился старик, потирая морщинистый лоб и задвигая красный колпак на затылок. – Баба тоща́я, но ладна́я…

– Да не про это я, – усмехнулся герцог Раннор, по пути отшвыривая ногой желтые листья. – Как ведет себя?

– Ента жрьёт маненько! Поковыяется ф таелке – и мне фщё пошле отдашт.

– Пожрать бы тебе только, – открыл Рагнер тяжелую дверь в дом и пропустил Димия. – Зубов нет, а всё пожрать… Где все?

– Нафегху жрьют! И малюють кагтинки! Поойдите, Фаша Шфетлошть, в шалу… Я быштрью…

Рагнер прошел в гостиную, и вскоре вниз спустилась Лилия Тиодо. Она выглядела привычно – черное простое платье и длинные, светлые волосы в мелких волнах, переплетенные ниже макушки, как венок. Она почтительно, глубоко присела, чем опять невольно смутила Рагнера, но и польстила ему.

– Ваша Светлость…

– Герцог Раннор, пожалуйста, называйте меня так, – попросил Рагнер. – Для меня этот дом, как родной, а вы не прислуга… Вы – гостья моего дорогого друга.