Три цветка и две ели. Первый том

– О, не надо меня пугать, герцог Раннор! – развернулся к нему Хильдебрант – десятки стариков, увенчанных петушиным гребнем и кричавших треснутым, сипловатым голосом, накинулись в гневе на десятки черных Рагнеров. – Как бы вы сами не померли! И Хильде не унаследовала треть земель! Родство по договору утверждено в мирной грамоте и будет действовать, пока действует мирный договор! А если она помрет безвинной, то и вы помрете! У меня есть другая грамота, где Ранноры поклялись не убить никого из Хамтвиров безвинно! Я добьюсь такой огласки, такого осуждения от Экклесии, что даже король предпочтет забыть, что он вам дядя!

– Тогда отправлю ее в монастырь!

Старый Хильдебрант устало посмотрел на него.

– Я был большего мнения о вашем уме, герцог Раннор. Духовник Хильде – это епископ Ноттер Дофир-о-Лоттой. Попробуйте, – усмехнулся он, ткнув в сторону Рагнера тростью.

– Тогда я сам устрою Хильде монастырь из этого дома!

– Да мне всё равно! – сипло прогремели десятки старых герцогов-петухов. – Теперь вы ее господин! И она – ваша!

________________

Эгонн Гельдор уже покинул Рюдгксгафц, когда Хамтвиры спустились вниз. Хильдебрант и его внук сразу прошли в парк, Валора отправилась прощаться с внучкой. Появившись в Большой гостиной, Рагнер со злобой глянул на то, как она тихо говорит в стороне с Хильде, молча поднял Маргариту за руку со скамьи, взял по пути подсвечник и увел девушку в пустую часовню, что находилась по соседству. Там они сели на скамью. В свете единственной свечи лицо Рагнера виделось еще более мрачным и черным.

– Рааагнер… – позвала его Маргарита. – Ну скажи хоть слово…

– Не будет у меня развода, – зло ответил он. – Панцирь паучьей черепахи оказался мне не по зубам… Я не смог договориться… – произносил Рагнер убитым голосом. – Он хочет половину моей Тидии. А мой дядя или отдаст ему взамен половину Морамны, или не разорвет договор на таких условиях. Скорее всего – последнее. Да и я не могу согласиться. Это же такой позор – продать земли, даже не потерять в войне… Свою вотчину… То, что предки своей кровью собрали, а я…

– Зачем нужно их согласие? Развод ведь Экклесия дозволяет.

– Мое супружество с Хильде, родство по договору, есть в мирной грамоте, а ее заверяли святоши. Без согласия всех подписавшихся, без короля и Хильдебранта Хамтвира, Экклесия не проведет ритуала развода… Лишь тебя зря обнадежил, – вздохнул он.

– А я и не мечтала стать герцогиней Раннор… – обняла его Маргарита. – Честно. Мне никогда не верилось… Какая из девчонки в красном чепчике герцогиня?

– Напьюсь сегодня, – сказал он, тоже ее обнимая. – С Лорко и Аргусом. Буду пить, пока не упаду.

– Ну и зачем мне супруг-пьяница? – нежно говорила Маргарита. – Ничуть не нужен… Я даже рада.

– Рада?

– Я рада тому, что ты есть и рядом. Мне так часто не везло, что я научилась благодарить Бога за всё, что со мной случается, и радоваться тому, что еще имею. Всегда может быть хуже. Я и сейчас его поблагодарю, раз мы в часовне.

И Маргарита, закрыв глаза, про себя начала благодарить Создателя.

– Боже, какое же великое спасибо тебе за нее… – услышала она слова Рагнера и улыбнулась.

________________

Супруги Хамтвир покидали Рюдгксгафц в красно-золотой лектике – крытых, двойных, роскошных носилках со знаком красного петуха, разрывающего черную змею. Лектику несли на плечах восемь прислужников. Брант ехал рядом на мощном вороном скакуне. Сбруя коня также была красно-золотой; ее украшали самоцветы и эмблемы с петухом.

В лектике Хамтвиров можно было лечь при желании, и пожилая герцогская чета свободно устроилась среди атласных драпировок, мягких ковров, вышитых подушек и полупарчовых полосатых валиков. Когда процессия приближалась к воротам у башни Айрюсё, Валора Хамтвир задернула шелковую завесу у оконца и повернулась к мужу.

– У Хильде нет от меня тайн. Этот балаболка, Эгонн Гельдор, сегодня признался ей в любви. Я ей запретила чем-либо ему отвечать, но… Как бы это не стало затруднением. Если Хильде… совершит глупость, то Раннор ее казнит – и никто возражать не будет.

– Почему она совершит глупость? Разве ты ее дурно воспитала?

– Юность всегда дурна, Хильбрё. Ты просто позабыл, как видел мир в юности или младости, и почему делал то, что делал.

Хильдебрант Хамтвир задумался, потирая большим пальцем изумруд на набалдашнике.

– Хильде заметно огорчилась, узнав, что не будет свободной, – продолжала Валора. – Эгонн не просто признался ей в любви. Почти предложение сделал… А болтает он искусно…

– Предложение… Брякнул или?..

– Скорее: «или».

Хильдебрант еще немного подумал, после чего приоткрыл завесу и махнул Бранту подъехать ближе.

– Возвращайся в Рюдгксгафц, – приказал он. – Скажи герцогу Раннору, что мы согласны на такую сделку: Хаэрдмах – Хильде и… шесть, нет… семь тысяч золотом. И скрепи с ним руки, даже дай слово. Затем забери оттуда сестру, а мона Фрабвик пусть собирает ее вещи – воспитательницу и имущество позднее возьмем. Ингё тоже часть этого имущества, – посмотрел он на изумруд. – Так и передай это шлюхе…

________________