Три цветка и две ели. Первый том

– Эй, – сказал он, присаживаясь рядом с рыжеволосой девушкой, – паршивый день, да? А я всё оттуда слышал, – указал он вверх.

– Ваше Высочество… – попыталась встать и поклониться Ингё, но Зимронд, схватив ее за запястье, усадил девушку назад на ступени.

– И у меня паршивый день, – сказал кронпринц, промокая салфеткой нос. – Эгонн, сучий сын… и он тоже! Друзей у меня нет, родня – г…но! Слушай… а ты такая же рыжая, как я, и зеленоглазая… Сестрой мне могла бы быть… Чё ревешь? Подумаешь, бросили. Ты – свистни, толпы других набегут.

– У меня нет родового имени и мне некуда идти, – подумав, грустно ответила Ингё. – Лишь в замок Госсёрц, но я лучше утоплюсь…

– Эт ты зря! – поднялся Зимронд, галантно поклонился ей и протянул руку, будто приглашая Ингё на танец. – Ну же, пошли… – улыбался он. – А то, если и вторая баба за сегодня мне руки не даст после поклона, это уж слишком! Кронпринц я или нет?! Да не боись, – ухмыльнулся он. – У меня шлюх в замке – не счесть. Выпить с тобой хочу, рыжей и несчастной, как я. Ну?

Ингё несмело вложила свою левую руку в его правую ладонь.

– Ты мне как сестра будешь! – повел ее кронпринц по дорожке к трем проходам. – Мне теперь новая семья нужна… А ты нового жениха хочешь? Рыцаря? Из Сольтеля он только что. Не герой, но… Как тебя зовут?

________________

Рыжеволосая пара скрылась в тройном проходе, а на галерею вышла Мирана. Спустя минуту там появился синеокий граф Эгонн Гельдор.

– Прочти это послание, – сказал он ей, доставая маленький конверт. – О большем не прошу. Я сам сложил стих… Но и он не выразит всех чувств, что я испытываю…

Эгонн поклонился Миране, словно Прекрасной Даме – припав на левое колено и с правой рукой у сердца. Другой рукой он протягивал послание. Подумав мгновение, Мирана взяла сложенную маленьким конвертом бумагу.

Эгонн сразу ушел, не сказав более ничего. Оставшись в одиночестве, Мирана открыла конвертик и нашла там согнутую книжечкой картонку. Обложка «книжечки» была в изысканном узоре, а внутри девушка увидела рукописный текст с вензелями и завитками.

Напрасные, но сладкие мечты

Меня терзают, если Вас не слышу.

И в каждой деве замечаю я черты

Любимого лица – и всех их ненавижу:

За то, что походить хотят на ту,

Что создана весной и нежной дымкой моря.

Ваши небесно-недоступные глаза —

Два символа моих отчаянья и горя.

А я ценю свою печаль,

Я пью, как воду, соль.

Вы говорите: «Мне так жаль»

И «Не увидимся мы вновь».

Но верю я, что уже завтра, опустив глаза,

Вы сжалитесь и молвите мне тихо слово «да».

Напрасные, но сладкие мечты

Меня терзают, причиняют раны.

И даже огонек свечи нашептывает мне из темноты

Прекраснейшее всех иных имен – «моя Мирана»…

Девушка убрала послание в конверт, но тут же снова достала картонку и прочитала ее несколько раз подряд, поглаживая витиеватые буквы. Вдруг раздался одновременно тонковатый и сиплый голос:

– Эй, Мирана…

Вздрогнув, девушка обернулась – к ней бесшумно приближался здоровяк-Сиурт – темноволосый парень девятнадцати лет. Камзол едва сходился на его мощной груди и натягивался некрасивыми складками на широченных плечах. Сиурт по-детски радостно улыбался «во весь рот», отчего его голова с низким лбом и массивной челюстью напоминала грушу.

– Привет… Я с Ларгосу. Помятаашь меня? Младшай брат Эорику и Кётране.

– Здравствуйте, Сиурт Ормног. Несомненно, я вас узнала.

– А я ужа думал, ча забыла, – еще шире и глупее заулыбался Сиурт. – Я здеся, в Брослосу, двоё днёв ужа…

– Вы заблудились, наверно? Могу я вам помочь?

– Почта́ ты со мною на «вы»? – продолжал лыбиться здоровяк. – Я жа Сиурт. Мы жа игрывали вместя – по льду каталися, помятаашь?

– Но, когда это было-то?.. – развела руками недоумевающая девушка. – В детстве еще… Мы уже давно не дети… Так, чем я могу помочь? Уборная наверху. Нужно вернуться в проходную…

– Да нее… Я увидал, ча ентот щяголёк за тобою шел. Порешил тожа глянуть… А та…

– Не смейте более за мной следить! – возмутилась Мирана и быстро зашла в дом.

– Ты плясашь так красиво… – негромко сказал ей вслед Сиурту и в замешательстве почесал низкий лоб, соображая, что же он не то и не так сказал.

________________

В обеденной зале Лорко наклонился над Герратой и тихо процедил сквозь зубы:

– Ты ента дча лезяшь не в своейные делы, а?

– Да я жо для Эорика! А ты-то не назажрался? Со двумя сразу, а у ёго не о́дной! Так незя, Лорко! Совестей у тобя нету! Вот я и подмоглася: и тобе, и Эорику…

– Сама с Эориком, в концу конецав, повяжшшися, – прошипел Лорко. – Дча ты к ему прикипела-то?

– Я с Гёре! Я тобе не б…ь! А это, – наставительно пояснила она, – меридьянская подмочь ближнюму. Милсердие, дорогой! Вот смотри: одну дурёху от обману спасла, другой жониха, тобя то бишь, воротила. Тобе я совестя насохраняла, а Эорику – сыщала, пущай и рыжою, но невесту! И тобе жонитися-то пора уж, – заговорщически зашептала она, – а то дурак вовсе. Не ту ты избрал, надобно былось рыжою брать, а эту – Эорику…

Лорко ее не дослушал и ушел, Геррата же перебралась к Эорику.