Три цветка и две ели. Первый том

– Ну… я бы объяснил тебе, если б знал… Не знаю… это… – посмотрел Рагнер на Лодольц, а затем перевел взгляд на море. – Знаешь, – развернулся он к другу, – это как горчица. Намажешь ее на лепешку и сыр еще сверху, – вкуснота! А без горчицы – не вкуснота. А если яйца еще потом добавить – мммм…

– Тебе бы вся пожрать! Я жа сурьезно!

– И я серьезно.

– Тода я ничё не поня́л? О-первах, кта есть енти яйца́, а?

– Детей я имел в виду.

– Аааа… А то я ужа надумал… А ляпёшка?

– Лепёшка – это Маргарита, сыр – это я, а между нами – горчица, любовь то есть… Она и жжется немного, и вкусно с ней…

– Горчицу я не любвлю… Бррр… – скривился Лорко. – Гадостя!

– А что ты «любвишь»?

– Многага дча… Да как, ваще, эку красу, как Маргарита, ляпёшкой обозвать, а? Она – пярожное: и с крямами нежнами, и с ягода́ми сочнами, и…

– Лорко! Шею щас сверну! Крямами, ягода́ми… Ты ведь так перед ней и не повинился, и на колени не встал, мелкий плут! Бог ловкостей и обману он!

– Да не обо мне щас! О тябе! Обозвал красу ляпёшкой, а на меня злобишься! Ну как так-то, а?! Стытися, Ваш Светлусть!

– А я люблю лепёшку. И сыр тоже!

– Фуу… мясо бедных.

– Лорко, не доводи: сыр – это же я!

– Да герцог из тя – ни к черту! Прям как сыр ентот твойный… И падчему ты – сыр, а не она?

– Потому что я сверху!

– Всё равно́е, сыр он любвит! Герцоги должоны укушать пярожные всякие…

– Тебя заклинило на пирожных?

– Но ента жа ням-ням! Есть и зленоглазьи пярожнае, эка дракона, есть златовласае, есть и… Да быкоглазае хоть! А она, кстати, Баранасыня, нидча се, тока орет много…

– Не по зубам тебе, да?

– Проста и пытатися не хо́чу, гаварю жа: орет! У́хи до сих пор балят… Так, дча тама про горчицу, а?

– То, что с кем-то она появляется, а с кем-то нет. И когда она есть – вы слипаетесь вместе. И без пошлостей мне тут – я про любовь! Вот пирожными сыт не будешь. Раз поешь, еще раз, а на третий раз – уж так себе. А потом и вовсе всю жизнь именно это пирожное есть не будешь. От одного вида воротить нутро станет! Оттого-то у тебя и пирожных много, разных да сразу! Вот что ты каждый день вкушать любишь и не ноешь?

– Ой, мамочка пярог такой пякла! Ням-ням и сызнову – ням! Рыбнай! Тама тесто поверху хрустяяяще, а у рыбы – таяяят! Няяям!

– Ну вот тебе и ответ: рыба – это ты, тесто – это она: хрустящая она у тебя, с твердой корочкой. А когда у вас любовь – то она будет таять… От твоего жира и сока, – так что готовься: попотеть тебе придется ради «такооовскай любвови»!

– Слухай, Рагнер, а рыба-то в серядине пярога…

– Даа, ничего уж не поделаешь, Лорко: быть тебе под ее ногой, зато внутри ее юбки, – извини, но такая у тебя природа, рыбья. Возьмет тебя твоя красавица ногами в тиски – и крутить тобой будет! А тебе понравится.

– Дчат пока не нравится. Звучит не очань…

– Так будет, если только ты и впрямь захочешь «такооовскай любвови»… А нет – жри свои пирожные дальше. И, вообще, хватит о жратве. Я проголодался и сам пирожных захотел…

– Ээ, ты тама моёйных пярожных не тронь! Свойные пярожнае иметь надобно!

– Аааа… – раздраженно простонал Рагнер, останавливаясь у ворот Нового Вала. – Довольно Лорко. Иди восвояси и возвращайся к поминкам.

Прощаясь, они сцепили правые руки знаком единства.

– Сегодня с каким «пярожным» явишься? – спросил Рагнер, разжимая руку. – Другим «пярожным» по щекам получить можно…

– Ты за меня не боися! – весело ответил Лорко, шагая спиной вперед в воротах. – Я выкручуся. Мене не в первой…

Рагнер, усмехнувшись, поглядел ему вслед – удаляясь, Лорко подпрыгнул, ударив в воздухе одной ногой о другую.

________________

Магнус и Марлена ушли покупать дом, зато в Рюдгксгафце, в первом часу дня, их заместила другая пара – пугающая: рыжий, с тремя шрамами на лице «великан-людоед» и его большая невеста, – Ольвор привел Хельху, еще пуще раздобревшую. Вскоре объявилась толпа из плечистых головорезов и их подруг. Все мужчины носили новые камзолы, дамы – более-менее пристойные платья, правда, казалось, что эти разбойники раздели по дороге уважаемых господ, сами нарядились в украденную одежду и обрядили уличных девок в обличья приличных дам. Парой здоровяка Сиурта стала Соолма, молчаливому Эорику Лорко «одалжал в спутняцы» рыжеволосую Ингё, а сам пока остался с кудрявой Марили. Аргус прибыл с Эмильной – и теперь уже золотоволосая сиренгка пронзала стрелами из своих зеленых глазищ черноволосую сиренгку, а та сидела за дубовым столом, скромно потупив взор. Лишь то, что Маргарита не желала портить торжество скандалом, и спасало Эмильну. А еще был толстый повар Гёре – ныне побратим Рагнера, с ним явилась деятельная, длинноносая Геррата, будто улыбавшаяся и своим большим зубастым ртом, и большой родинкой над ним. Короля Ортвина I и королеву ожидали позднее.