Три цветка и две ели. Первый том

– Почто сиживашь, дурак? Рыжоя щас тамо у саду рыдает. Дуй к ею, наобнимай и наутешай. Лодэтскою речь ты-то знашь! Да смелее, – подбодрила она сомневающегося мужчину. – Парень ты цзолотой! И при деньге щас. Любая с тобою повяжется! Дажо я б пошла, коль бы не Гёре… Цзолотой ты парень, но сходь к цорюльнёку всё жо… – по-матерински ласково поправила она отросшие волосы Эорика. – Бабы любвят, коды у мужику всё в порядку, обсобливо башка: внутрях башки ведь то жо самое, что и снаружах. Нет, ну быват, конечно, чо дом страшон внутрях, но пригож снаружах. А чоб дом был страшон в снаружах, но в порядку внутрях, – экого не быват. Хорошую жону в страшонной дом не заманяшь. Башка – ото как дом…

И Эорик ее не дослушал – пошел искать Ингё. Но в саду и парке ее уж не было, а охранители у ворот сказали, что рыжая красавица покинула Рюдгксгафц вместе с кронпринцем пару минут назад. Проклиная свою планиду, Эорик вернулся в обеденную и выпил вместе со столь же удрученным братом, вздыхавшим по Миране. А Мирана, в свою очередь, нежно поглядывала на графа Эгонна Гельдора.

________________

Король и его семья покинули Рюдгксгафц в начале часа Трезвения, королева Маргрэта вместе с Мираной удалилась в свои покои. Тогда-то и началось в обеденной зале дикое веселье с дикими танцами: красотки, задорно кружась среди головорезов, махали юбками и выкидывали ноги. Диана Монаро и Енриити тут же покинули стол, цокая и округляя глаза, а Рагнер и Маргарита задержались. Приобняв свою любимую, он положил ее голову себе на плечо.

– В Ларгосе всё будет так же, – прошептал Рагнер. – Ну, может, чуть скромнее и тише, но так же…

– Быстрее бы там очутиться, – закрывая глаза, мечтательно ответила она. – Там нет ни твоей бабули, ни кронпринца… Ни королевы Хлодии…

– Поругалась с Хлодией? – удивился Рагнер. – Когда успела?

– Нет, не поругалась… После приветствий она мне слова больше не сказала… Даже с Енриити попрощалась, сказав, что как-нибудь увидятся в Лодольце, а мне просто кивнула, прощаясь… Она такая холодная! И так на меня не похожа!

– И мне это нравится.

– Но ведь ты ее любил. Сильно любил. Почему теперь я?

– Вы что с Лорко сговорились? – строго смотрел на нее Рагнер.

– Я тоже пойду, – вздохнула Маргарита. – Здесь так шумно – голова болит… Тоже хочу немного отдохнуть в тишине.

– Подожди… Во-первых, Хлодия была тогда другой, нежной и слабой, но… – улыбнулся он. – Слабой, но сильной, – совсем как ты. А во-вторых: сейчас она изменилась. Зачерствела, что ли… Не знаю почему, но она сильно переменилась. И такой я ее уже не люблю. Честно. Никто не любит черствую лепешку.

– Почему лепешку? – изумилась Маргарита. – Королева Хлодия Синеокая – лепешка?

– Да, – усмехнулся Рагнер. – И еще черствая, а ты у меня, – потянулся он к ней и поцеловал в висок, – теплая и мякенькая лепешечка… – тискал он ее бок.

– Рааагнер… – еще тяжелее вздохнула Маргарита, убирая его руку. – Я и правда пойду, а ты покушай, пожалуйста, хорошенько – не только вина испивай. Все тебе уж здесь лепешками кажутся!

________________

Маргарита сняла свое самое богатое платье, надела самое скромное – серое с белой пелериной, убрала волосы под платок и взяла тонкие перчатки. Вскоре она появилась в саду с двумя ящичками в руках, а в них лежала садовая лопатка. Королева Маргрэта появилась рядом с ней, когда девушка, сидя на траве, осторожно, боясь повредить корни, воровала второй кустик алых роз.

– Что ты делаешь? – спросила ее королева.

– Розы очень красивые, Ваше Величество, – ответила Маргарита, поднимаясь на ноги. – А Рагнер мне сказал, что в Ларгосе вовсе нет роз. Хочу их высадить у замка. Без двух кустов роз это сад не потускнеет.

– А знаешь, почему там нет роз?

Маргарита мотнула головой.

– Они погибают с наступлением зимы. Даже раньше, намного раньше… Ты ведь не представляешь, что такое Ларгос, так?

Маргарита снова помотала головой.

– О, там рай! С моря от Линии Льда задувает ледяной ветер и даже летом там ходят в плащах. Весной ждешь и ждешь, когда же сойдет снег, а он долго не сходит, очень долго… Зато у берега снега нет вовсе, но мерзло настолько, что выть охота. От мерзлоты не спасает ничто… И вокруг голые, мертвые камни… И в замке том, как в склепе, – холод, везде один промозглый холод… Розы там не цветут – и твои погибнут, только ты их туда привезешь.

– Спасибо, Ваше Величество, – смотрела Маргарита в серые глаза, понимая, что старуха говорит вовсе не о розах. – Спасибо, что поделились ценными знаниями. К счастью, я умею размножать розы: соединять нежные садовые цветы с дикими. Думаю, сила местных корней поможет тем цветам, какие я высажу весной, а не зимой. Пока же эти алые розы я поставлю в теплой зале замка. Ну хоть одна зала должна же быть там теплой, хотя бы кухня…

– Кухня… – вздохнула, совсем как Рагнер, старуха. – Ты посудомойкой герцога Лиисемского была? И прачкой?

– Да не была я никогда прачкой! – в сердцах воскликнула Маргарита. – Проклятье прям какое-то, а не простыни Мамаши Агны, – пробормотала она по-орензски. – Рагнер сказал? – перешла она на меридианский.