Три цветка и две ели. Первый том

Магнус и Марлена купили дом, но он был пуст и гол. Зато «барахла» имелось навалом у Рагнера в Рюдгксгафце. Он был готов отдать им любую мебель, вещи и убранство для дома, лишь бы ничего не везти в Ларгос – «Роза ветров» и так порядочно просела из-за пушек и прочего «по-настоящему полезного груза». Также для господ Махнгафасс с чердака принесли коробки с ненужными вещами, в каких и Маргарита с удовольствием покопалась – она выискала изумительный миниатюрный молитвослов с текстом на меридианском языке. Обложка была драгоценной, с позолотой и самоцветами, а еще книжечку можно было прикреплять за ленту к поясу или запястью. Словом, у Маргариты появился молитвослов. Рагнер тоже нашел интересную для себя книгу – амбарную. В ней его пра-пра-пра-прабабка Арфрата Раннор оставила подсчеты трат, перечни нужд, записи примет и знахарских снадобий. Маргарита узнала, что от бесплодия Рагнеру требовалось пожевать мятных листиков, а ей ежедневно пить по чашке ослиной мочи! Слава Богу, рядом была Марлена, которая ей сказала, что это сильванская дичь, и по секрету шепнула, что пила эту мочу (так сильно хотела иметь детей!), но она ей ничуть не помогла, только заставила возненавидеть ослов.

В той же коробке, откуда был выужен молитвослов, находилось еще несколько дорогостоящих предметов, например, плоский ларчик, в каком на красном бархате покоился дорожный набор из потемневшего серебра: тарелочка, чаша, ложка и (неимоверная редкость!) двухрожковый подсвечник с иконой Меридианской Праматери. Рагнер, вздыхая, сказал, что его брат Гонтер готовился отправиться в Сольтель, но потом «взял да позабыл» о воинском пути, оттого никогда не воевал. Ларчик со святыней, ликом Праматери, забрал Магнус. В той же коробке лежала квадратная доска, обернутая холстиной, какую Рагнер не позволил снять. Он пояснил, что под холстом портрет Гонтера, но он его видеть не может и хранит «этого червя» только для потомков. И, наверно, в десятый раз вздохнув, добавил, что придется увезти «червя» в Ларгос и засунуть его там тоже куда-нибудь подальше на чердак.

И Линдсп Вохнесог паковал вещи для Рагнера: со стен Большой гостиной исчезли тканые шпалеры, обеденная зала лишилась шатра над столом, хвастливой начинки буфетов, напольных часов и черного знамени над очагом. Две залы сразу показались неуютными, излишне большими и будто разграбленными. Спальни второго этажа пока не трогали – Рагнер думал наведываться в Брослос. А Маргарита жаждала «пограбить» женские покои, что и сделала, правда, главного сокровища ей не перепало – лектус из Алой гостиной уже пропал в Лодольце. Маргарита из Орензы затаила уверенность, что Маргрэта из Орзении нарочно и исключительно из вредности забрала лежанку, чтобы та не досталась ей.

Так, весь двадцать первый день Трезвения от Рюдгксгафца то отъезжали телеги, то возвращались – и снова, забитые утварью, пропадали за Северными воротами Нового Вала.

Двадцать второго дня Ольвор и Хельха венчались, а Маргарите предстояло увидеть редкость – король Ортвин личным указом даровал «рыжему людоеду» великую милость: позволил провести в Брослосе свадьбу по древним лодэтским обычаям. Невесте помогала наряжаться Маргарита, вернее, она вплетала в ее волосы три алые розы и сотню маленьких северных маргариток – подружек на застолье ожидалось именно столько. В итоге голова Хельхи буквально утонула в цветении – казалось, что везде маргаритки, маргаритки и снова маргаритки, затем три розы сбоку и, посередине клумбы, пухлое, счастливое, симпатичное лицо невесты. Тогда же Маргарита узнала, что Хельха вовсе не поправилась, а отощала, зато родит через полторы восьмиды. Про свое чадо Маргарита промолчала даже тогда, когда толстушка по-простому ей заявила, что вот она-то, Госпожаня, «рацсисела-то, рацбокела-то и, цлава Богу-то, вконцу рацж…ла». Расстроенная Маргарита потрогала свою талию и посмотрела на себя со спины в зеркало, на что Хельха хмыкнула и проворчала: «Как бабо-то маненько цтала, горёмыка… Герцог-то тобя ужо не бросит…»