Три узды

– Мама просила вас не будить, – ровным голосом сказал Эльдар. – Но мне пора уходить, а у нас нет запасного ключа.

– Ы-ы?.. – просипел я, пытаясь стянуть многочисленные простыни в область паха. Некстати мне вспомнился давешний пьяный разговор со Стасом, и я с горечью понял, что не оправдал его педагогических чаяний.

– Мама велела дать вам это, – он кивнул на поднос. – Я думаю, хотя и не могу поручиться, что это безвредно.

Я негнущимися пальцами сцапал бумажку и развернул ее. Там лежала крупная, в ярко-красной оболочке, таблетка. Проморгав слезящиеся глаза, я смог разобрать на смятом листке надпись, сделанную каллиграфическим, как у школьницы, почерком: «Позвони. Снова жду». Даже в эту коротенькую фразу Эльза умудрилась впихнуть заряд угрожающего пафоса.

– Выпейте, – деликатно напомнил Эльдар, заметив, что я завис над расшифровкой скрытых в записке смыслов, и поставил поднос на кровать. – Я подожду вас на кухне.

Он вышел, а я послушно, хоть и не без труда, заглотил капсулу и залил ее жидкостью из стакана. Это был сок, и это было дивно хорошо. Кажется, организм начинал подавать признаки жизни после полученной накануне алкогольно-сексуальной контузии. Я сполз на пол, с трудом разыскал свою одежку, закопанную в Элиных тряпках (пуговица оказалась заботливо пришитой), кое-как пригладил пятерней волосы и потащился вслед за Эльдаром.

Он стоял у плиты и осторожно помешивал длинной ложечкой в малюсеньком ковшике. Обернувшись, он с безукоризненно светским выражением лица оглядел мой потрепанный экстерьер, и не сказав лишнего слова, пригласил за стол.

– Я приготовил вам espresso ristretto7, – сообщил он, выливая содержимое ковшика в наперсточного размера чашку.

– Спасибо, дружище… – поблагодарил я уже более или менее нормальным голосом. – Скажи, э-э-э… а разве ты все время был здесь?

Он удивленно посмотрел на меня.

– Вы, должно быть, знаете, что я еще не достиг совершеннолетия, так что мне подобает ночевать дома. Где же еще?

– А мы, э-э-э… с мамой… не разбудили тебя, когда пришли?

– Мне приятно, что вы волнуетесь обо мне. Но вы можете быть совершенно спокойны. У мамы часто бывают гости, и я, чтобы не нарушать режим сна, использую вот это. – Он взял с полочки маленькие серые горошины и показал мне. – Это наушники с активным шумоподавлением. Они улавливают шум микрофоном и подают на ушную перепонку звук той же амплитуды, но в противофазе. Обеспечивают абсолютную тишину, так что уверяю вас, что я ничего, ни-че-го не слышал.

– Ага, – с глупым видом сказал я. – Противофаза, ясен день… Говоришь, ты торопишься?

– В целом, да. Но я предполагал, что вам понадобится время, так что взял на себя смелость разбудить вас с необходимым запасом, – он посмотрел на массивные ручные часы. – Думаю, минут десять у нас с вами точно есть.

– Принято, успею, – я рывком заглотил кофе, и огляделся. – А где у вас тут туалет?

– Уборная и ванная комната в конце коридора, налево. Там есть запечатанные зубные щетки… у нас действительно часто бывают гости, – посчитал нужным немного смущенно пояснить он.

Хороший вроде парень, подумал я, но какого же черта быть такой занудой! Мое состояние – как эмоциональное, так и физическое – стремительно улучшалось. Не знаю, что за таблетки такие были у хозяйки дома в аптечке (а ведь Эля какой-никакой, а врач, вспомнил я), но действие они оказывали пугающе волшебное. Да где же у них сортир? Немудрено заблудиться в этих бесконечных коридорах…

С ванной комнаты, судя по всему, начиналось благоустройство жилища, и на нее еще не жалели денег. Это было помещение гигантских размеров, все в мраморе, фарфоре и полированной стали, и в нем было все, что пытливая Элина фантазия смогла приспособить для удовлетворения телесных нужд. Половину площади занимало джакузи, способное заменить собой тренировочный бассейн в провинциальной школе олимпийского резерва. Помимо затейливого высокотехнологичного унитаза на гранитном постаменте, здесь были: два биде разновеликой высоты – одно с золоченным душиком, другое с черным; отдельная душевая кабинка, в которой можно было аккуратно вымыть бегемота; настенный фен на длинной штанге; специальное зеркало, которое могло показать тебе во всей красе собственный затылок; и даже, за каким-то немыслимым хреном, писсуар, присобаченный к стене. Мне, право, было неловко осквернять этот храм физиологии своими плебейскими потребностями, но деваться было некуда. Почтительно держа спину, я присел на краешек трона (простите за подробности, но похмелье располагает делать все, что возможно, сидя, а не стоя) и еще раз восхищенно оглядел окружающее меня фаянсовое великолепие. Взгляд мой упал на корзину с бельем для стирки, забитую под завязку, и в голову мне тут же пришла невероятная, грязная, но поразительная в свое простоте мысль. Стасик говорил, что для экспертизы будет достаточно любого платка, носка… так вот же они!