Три века с Пушкиным. Странствия рукописей и реликвий

Есть в России город Луга…

Луга, однако, не затаила обиды на поэта, бывшего здесь проездом, – нет, в грядущем веке воздвигла ему на набережной памятник: бронзовый Пушкин присел на мраморную скамью, облокотившись на неё в поэтической задумчивости, чуть в отдалении, на скамье снятый цилиндр, бронзовый же, – неизменный атрибут пушкинского образа. Как-никак, а обессмертил-таки Пушкин город, несмотря на столь нелестный отзыв. Да и сами строки, вероятно, отрывок задуманного стихотворения, не предполагались для печати. Стали известны же волею случая: из письма, подлинник коего не сохранился, да и сам адресат поэта остался неизвестен. Сплошь одни загадки…

Непостижимо, но русский гений словно предугадал место, где будет положен предел всем африканским страстям, бушевавшим некогда в душе его вспыльчивого и крайне неосторожного дядюшки.

«Дело лицеистов»: расстрел за любовь к… Пушкину

Простимся, братья! Руку в руку!

Обнимемся в последний раз!
Судьба на вечную разлуку,
Быть может, здесь сроднила нас!

Антон Дельвиг

(Из «Прощальной песни», сочинённой им по случаю окончания Лицея)

В петроградских застенках

Есть в Александро-Невской лавре, святыне Петербурга, – скорбная аллея, «Аллея лицеистов». Нашли в ней свой последний приют лицейские друзья Пушкина: Фёдор Матюшкин, Антон Дельвиг, Константин Данзас.

Но нет даже самых простых холмиков над могилами других лицеистов. Впрочем, как нет и самих их могил. Речь не о воспитанниках пушкинского выпуска – о тех, кто покинул стены Лицея намного позже…

Они ушли в мир иной не от ран и болезней, пали не на поле боя, не в шальных ссорах под дулами дуэльных пистолетов, а были хладнокровно расстреляны из маузеров чекистами в кожаных куртках. Все пятьдесят два выпускника Императорского Александровского лицея. Разных выпусков и в разное время: одни – в Петербурге, другие – на Соловках. Но все они перед смертью читали вслух строки своего великого однокашника. Читали как напутствие, как утешение, как молитву.

Благослови, ликующая муза,
Благослови: да здравствует Лицей!

Однако остались в истории их имена и так называемое «Дело лицеистов». Дело это не назовёшь громким, напротив – слишком тихим. Расправу над бывшими лицеистами творили тайно, в тиши петроградских застенков. Все они, питомцы славного Лицея, цвет русской интеллигенции, погибли в лагерях либо расстреляны в тюремных двориках и на полигонах… за любовь к Пушкину. Звучит невероятно, но это так!

Царскосельский лицей. Рисунок А.С. Пушкина

В чём же состояла вина бывших воспитанников прославленного Пушкиным Лицея?

А вот в чём.

Первое. Собирались вместе каждый год 19 октября, отмечали лицейскую годовщину.

Второе. Организовали кассу взаимопомощи.

Второе. Заказывали панихиды в храмах Петрограда по всем умершим и погибшим лицеистам выпуска разных лет.

Третье. В церковных панихидах, по просьбам лицеистов, поминали казнённых государя и всех особ августейшей фамилии.

Разве мало этих «неопровержимых» доказательств, чтобы предать злостных врагов советской власти высшей мере наказания?!

Дело то было сфабриковано печально известным ОГПУ в Ленинграде в 1925 году. «Дело лицеистов», заведённое под номером № 194 Б, имело и другие названия: «Контрреволюционная монархическая организация», «Дело воспитанников» и «Союз верных».

В ночь на 15 февраля, в православный праздник Сретения, чекисты не спали – работы было через край: найти и обезвредить в Ленинграде и его пригородах свыше ста пятидесяти злостных врагов молодой советской республики! Большинство из них числились выпускниками Александровского Императорского лицея, но встречались питомцы Училища правоведения и бывшие офицеры лейб-гвардии Семёновского полка.

Всем им предъявили обвинение по суровым статьям: «Участие в организации или содействие организации, действующей в направлении помощи международной буржуазии»); «Участие в шпионаже всякого рода, выражающееся в передаче, сообщении или собирании сведений, имеющих характер государственной тайны…».

Кара за те мнимые злодеяния была жестокой: 26 арестованных почти тотчас расстреляли; 25 – приговорили к различным срокам заключения в лагерь; 29 – к различным срокам ссылки.