Три века с Пушкиным. Странствия рукописей и реликвий

Образ матери теплился в памяти: её не стало, когда Наташе Мезенцовой не сравнялось и пяти лет. Младшая дочь берегла всё, что было связано с жизнью обожаемой ею матушки, увы, такой недолгой…

Но это материнское письмо, найденное в архиве не столь давно, ей не суждено было прочесть. Будто привиделась матери ужасная судьба сына, будто открылось ей что-то страшное и пугающее перед кончиной! Или, зная будущность Александра, хочется так думать.

Буквально за считаные недели до смерти Вера Александровна пишет сестре Анне Пушкиной в Петербург (23 декабря 1908 года): «Милая Анночка, поздравляю с Рождеством! Дай Бог тебе всего хорошего, дорогая, здоровья и всякого благополучия. А теперь вот что: у моих всех коклюш, и у Саши. Это меня страшно волнует и беспокоит. <…> А теперь вот уже третья неделя, как кашляет Саша. Иные припадки у него очень сильные, левое плечо мое неоднократно бывает всё мокрое от его слюны от его слюны и мокроты. Выписывали доктора из Москвы, тот сказал, что лучшее средство – это размер комнат, а затем прописал бром и венокол и велел терпеливо ждать. Конечно, самый страх за Сашу. Но что делать, всё во власти Божьей. Но всё же, будь добра, побывай в Лавре, поставь свечку Святому Александру Невскому. Дай бы Бог, чтобы всё было хорошо…»

Материнский страх за сына был тогда напрасен. Саша выздоровел, а вот сама она сгорела от дифтерита буквально в считаные дни, в феврале 1909 года, в подмосковной Лопасне.

И в другом, одном из своих последних писем Вера Мезенцова, сообщая сестре о болезни детей – Марины, Наташи и маленького сына, – горько вздыхает: «Бедный Саша!»

Брат

Единственный раз Саше Мезенцову довелось побывать за границей, увидеть «полуденные края», «лазурь чужих небес», о коих мечталось его великому прадеду. Сашу и его сестёр увезла на юг Франции тётушка Надежда Пушкина, тотчас после внезапной смерти их матери Веры Александровны. Вряд ли годовалый малыш в столь нежном возрасте смог запомнить средиземноморские красоты, чудесный Лазурный Берег.

Он запомнил иное. Самые светлые страницы его жизни – московское детство и юность. Любимые сёстры, заботливый любящий отец. Милая тётушка Анна, знавшая бесконечное количество семейных историй и преданий. Воистину живая Пушкинская энциклопедия! С ней было так занятно беседовать, поначалу не понимая, удивляясь и даже негодуя, как смеет она великого Пушкина запросто называть «дедом»? Разве это возможно? Позже понял: в том её обращении не было фамильярности. Напротив, это был так тепло, по-родственному. Верно, и сам Пушкин счастлив был услышать то заветное для него слово из уст родной внучки! Сохранившей не только наследственные предания и реликвии, но и саму светозарную фамилию.

Удивительно, но грядущее не страшило поэта – он предвидел, что имя его, безупречное и незапятнанное, останется в благодарной памяти потомков:

Не весь я предан тленью;
С моей, быть может, тенью
Полунощной порой
Сын Феба молодой,
Мой правнук просвещенный,
Беседовать придет…

Словно сама мысль о незнаемых внуках и правнуках даровала Пушкину великое утешение. И как занимала его их будущность! Но судьба, что уготована была его правнуку Александру, вряд ли и в самом страшном сне могла пригрезиться поэту.

Студент Тимирязевки

Да, Александр Мезенцов был достоин того «титула», удостоившего поэтом своих наследников, став поистине просвещённым юношей: знающим, начитанным, владеющим иностранными языками. Крепкого сложения, он любил спорт, занимался академической греблей. Стал студентом Тимирязевской сельскохозяйственной академии.

Прельщала ли его будущая специальность? Возможно, да. Ведь в детские и юношеские годы он подолгу бывал в отцовском имении, что на Смоленщине, любил лошадей (в усадьбе была отменная конюшня), не чурался обычных дел, знал, как работать на земле, чтобы та по осени одарила щедрым урожаем. Возможно, юноша Мезенцов лелеял иные мечты, но сбыться им в тех, двадцатых годах было не дано, ведь приёмной комиссии любого вуза было заранее ведомо – абитуриент отнюдь не пролетарских и не крестьянских кровей. А значит, не достоин постигать точные или гуманитарные науки! Разве что для аграрного вуза можно сделать послабление…

Александр Мезенцов, правнук поэта, студент «Тимирязевки». 1928 г.

При своём основании в XIX столетии новое учебное заведение нарекли Петровской академией. А в декабре 1923-го переименовали в Сельскохозяйственную академию имени К.А. Тимирязева, или в обиходе – Тимирязевку. Имелось в ней всего три факультета: агрономический, экономический и инженерный. Позднее, в начале тридцатых, на базе тех факультетов возникли Гидромелиоративный институт, Институт сельскохозяйственного производства, Институт рыбной промышленности.

На каком из факультетов учился студент Тимирязевки Мезенцов, какую будущую профессию избрал для себя? Увы, данных нет.