Три всполоха в священном гроте

Раймонд молчал. В какой-то момент вместо хлестких слов Таргисса он слышал злой шепот, прокатывающийся между стройными рядами полков, увидевших своего генерала. Как будто разом швырнуло назад, в ту кромешную темноту сомнений и обиды, когда каждую минуту приходилось доказывать: другим – что ты имеешь право командовать, себе – что ты ещё не сошел с ума. Долгожданное равновесие снова рухнуло. Новая несправедливость выглядела страшнее старой. Потом падение остановилось, и Раймонд ясно ощутил, что в этот раз у него есть на что опереться.

– Я больше не боюсь придворных интриг, советник. Принимать то, что вы мне предлагаете, значит вечно жить в страхе, подстраивая каждое свое действие под влиятельных мерзавцев, способных стереть тебя с лица земли. Это же просто невыносимо. Вы только что убедили меня в обратном: власть луны необходима нашей стране, а значит, она будет. И я это сделаю пусть даже ценой своей репутации. Справедливость все равно восстановится.

Губы Таргисса скривились в презрительной усмешке.

– Я в вас ошибался, – медленно проговорил он. – Я думал, что после своих побед и чудесной перемены событий вы сохраните трезвое мышление. Но это слишком трудно. Куда проще поверить, что теперь у вас есть заступник, способный вытянуть вас из любой беды. Вот только ни я, ни вы даже представить себе не можем, как далеко может зайти эта божественная справедливость и как сильно она отличается от наших представлений о справедливости. Именно поэтому, – Таргисс сделал несколько шагов ближе, обходя стол, – вы опасны для нашей страны, генерал.

– И что же вы собираетесь с этим сделать, советник? – хладнокровно поинтересовался Раймонд.

Таргисс шагнул ещё ближе и затянутым в шершавую перчатку пальцем быстро начертил на тыльной стороне его ладони несколько непонятных знаков. Стало тепло. Раймонд отдернул руку.

– Да не бойтесь вы, – рассмеялся Таргисс. – Пока ничего страшного, я лишь собирался показать вам красивые картинки. Иначе вы не поймете, что происходит.

В воздухе заплясали фиолетовые искры, превращаясь в тонкий бледно-зеленый луч. Он прорезал пространство, начинаясь от груди Раймонда и прыгая то на потолок, то на стены, то на каменный пол. Все шарил вокруг, будто что-то искал. Таргисс на мгновение приложил к нему ладонь в перчатке, и в свечении проглянул узор из тонких белых нитей, а затем снова стало лучом.

– Это ваш канал, – произнес Таргисс ровным голосом. – Пока что недостаточно прочный. Не такой, как у меня с коридором, ещё слишком молоденький.

«Берегись коридора», – вспомнил Раймонд, и ему стало не по себе.

– Да, это не личная благосклонность богини, а всего лишь налаженная связь с одним из древних духов внутренней стороны, – продолжал Таргисс. – Я отлично знаком с одним таким архитектурным сооружением. И понимаю, что они вмешиваются в мир людей только ради какого-то баланса на своей любимой изнанке.

Таргисс снял правую перчатку, обнажая покрытую узловатыми коричневыми шрамами кожу. Потом медленно сжал руку в кулак. Вокруг нее вспыхнули новые искры и обрывки нитей, завертелись вихрем и с тихим шумом исчезли, будто их втянуло внутрь ладони. Он раскрыл кулак, пальцы стали мраморно-белыми, застыли, странно согнувшись. Таргисс снова поймал рукой бегущий луч, и тот с тихим звоном рассыпался на множество искр и шипящих, как угли, нитей. Раймонд вдруг почувствовал какой-то глухой ком в горле, на мгновение в ушах зазвенело и зашумело. Потом стало темно.

– Теперь посмотрим, как справедливое божество слышит всех обиженных и стремящихся улучшить мир, – произнес силуэт Таргисса с каким-то любопытством. – Слышит без каналов, которые созданы древней магией и которые, кстати, можно разрушить. Слышит без препятствий. Слышит и отвечает.

Затем он развернулся, неспешно прошел к стене, поднес к ней руку, все ещё мраморно-белую, чуть светящуюся в темноте. Легкий удар – и стена разлетелась на куски, а в глаза Раймонду ударил яркий свет ламп в императорском путевом дворце. Через мгновения рассыпались и все остальные декорации странной комнаты, оставляя его сидеть на мягком кресле за изукрашенным столом.

Закрыв глаза, Раймонд сосредоточился на воспоминании о светящейся фигуре посреди Роденкриде. А затем мысленно обратился к ней с вопросом: «Что случилось и что мне теперь делать?» Обычно за этим следовал краткий исчерпывающий ответ. Это был дар луны: прямая связь, возможность инициировать диалог. Вот только сейчас ему никто не ответил. А чувство, будто он угодил в глубокое подземелье за многие версты от людских жилищ, никуда не делось.

Примечания

¹Товарки – подруги, одноклассницы в пансионе

Глава 2. Лезвие гнева

Dies irae, dies illa

Solvet saeclum in favilla.

(День гнева, тот день

Превратит мир в пепел).