Три заложника

Иначе говоря, эти люди были мародерами в мировом масштабе, торговцами смертью, упадком и кризисами. То есть, теми, кто в трудные минуты подталкивает целые народы к краю гибели, а затем подсчитывает барыши.

Да, целью преступного синдиката была прибыль, но деньги меньше всего интересовали тех, чьими руками они осуществляли свои злодеяния. Коварство и одновременно гениальность главарей этой организации заключались в том, что они повсюду использовали идеологических фанатиков или «моральных идиотов», как их заклеймил Магиллври. А главными мотивами этих «людей-орудий» были ненависть и твердая вера в радикальное переустройство мира. Таким образом, за спинами лощеных и самодовольных главарей простирались безрадостные поля убежденного сумасшествия.

Магиллври привел пример того, как они использовали свои «орудия» – тех, кто не помышлял о доходах и готов был пожертвовать всем, даже собственной жизнью, ради торжества какого-нибудь жестокого идеала. Это было совершенное произведение холодного и дьявольски расчетливого ума, страшное – и бесконечно комичное. Потому что все эти пламенные фрики, полагавшие, что творят новые небеса и новую землю, считавшие себя авангардом прогрессивного человечества, на самом деле плясали под дудку кучки корыстных негодяев, а это само по себе могло рассмешить даже самих богов.

Я спросил, есть ли у синдиката лидер – тот, кто принимает все решения.

Магиллври ответил, что у него до сих пор нет твердой уверенности. Никто из руководства организации вроде бы не имеет власти больше других, у каждого своя роль. Однако он согласился, что вся организация в целом может быть подчинена одному преступному уму, и мрачно добавил, что это выяснится, как только все они окажутся за решеткой.

– Тюрьма давала ответы и не на такие вопросы, – с кривой усмешкой добавил он.

– У них есть конкретные подозрения?

– Вряд ли что-то конкретное, иначе они не стали бы брать заложников. Мы действовали предельно осторожно. Правда, с тех пор, как нам стало известно о существовании синдиката, нам удалось помешать некоторым из их самых опасных операций. Они – непревзойденные мастера пропаганды. Дик, ты когда-нибудь задумывался, какое дьявольское оружие – современные средства массовой информации? Взяв их под контроль, можно беспрепятственно отравлять и развращать разум огромных масс людей. Поверь – это самая опасная вещь в мире. Использовать ее можно с благой целью – примерно так, как мы использовали газеты и телеграфные агентства во время войны, но с их помощью легко распространить и самую чудовищную ложь. К счастью, долго обманывать всех невозможно, со временем ложь сама себя опровергает, но лишь после того, как развеет семена зла по всему миру. Взять, к примеру, ту же Ирландскую республиканскую армию. Их первоклассные пропагандисты сумели убедить весь мир в том, что ирландцы – храбрый, щедрый, веселый, талантливый и добродушный народ, жестоко порабощенный расчетливыми и корыстолюбивыми англичанами, тогда как – Бог тому свидетель! – их вожаки являются полной тому противоположностью.

Тут стоит напомнить, что Магиллври родом из Ольстера[20], поэтому имеет известные предрассудки.

– Полагаю, все члены руководства синдиката – вполне уважаемые люди в глазах рядовых обывателей?

– И весьма, – мой приятель коротко кивнул. – На днях я встретил одного из них во время обеда у… – Чуть понизив голос, он назвал имя одного из членов правительства. – Перед Рождеством я ездил на облавную охоту в Саффолк, и один из предводителей этой компании, замаранный в крови по уши, стоял на номере рядом со мной. Между прочим, вполне приятный и общительный малый.

Затем мы вернулись к делу. Магиллври предложил мне, изучив все детали, сблизиться с кем-нибудь из видных членов синдиката. Допустим, с шропширским сквайром. Возможно, мне удастся наткнуться на что-нибудь такое, что выведет нас на след заложников. Он по-прежнему верил в довольно абсурдную мысль, что мне якобы присущ какой-то особый нюх, которым не обладают профессионалы.

Я согласился, что это отличный план, и мы договорились, что я проведу воскресенье в его квартире, изучая секретные досье.

Уже собираясь уходить, я хотел было упомянуть о наших с Гринслейдом экспериментах, но после всего, что сообщил мне Магиллври, решил, что это малосущественно. Поэтому только поинтересовался, не знаком ли он с мистером Домиником Мединой.

Магиллври улыбнулся.

– Зачем он тебе понадобился? Вряд ли он имеет какое-то отношение к твоей деревне.

– Не знаю. Я много о нем слышал и подумал: неплохо бы с ним познакомиться.

– Мы встречались всего несколько раз, но должен признаться – я был очарован. Он очень красив.

– Да, мне говорили. И это единственное, что меня в нем смущает.