Три заложника

– В том-то и беда. Я хочу властвовать вечно, и чтобы мне не требовалось постоянно присматривать за ними. Я занятой человек, мое время драгоценно. Скажите, владыка, есть ли способ?

Я слушал этот разговор, испытывая неподдельный ужас. Намерения Медины открылись мне во всей полноте, и я осознал, что именно он, он один стоял за похищением юноши, девушки и мальчика. Кроме того, я понял, что он сделал с заложниками и что намеревался предпринять теперь. По сравнению с этим убийство выглядело лучше, потому что убийца отнимает жизнь, а он вознамерился отнять их души.

В один миг я возненавидел и его, и этого темнокожего демона так, как еще никогда никого не ненавидел. Лишь отчаянным усилием воли я подавил желание схватить обоих за глотки. Три истории, наполовину стершиеся в памяти из-за череды событий, снова вспыхнули передо мной с невероятной отчетливостью. Я снова увидел изможденное лицо Джулиуса Виктора, услышал срывающийся голос сэра Артура Уорклиффа. Внутри у меня все кипело, я задыхался. Должно быть, эти чувства отразились на моем лице, но, к счастью, оба негодяя на меня не смотрели.

– Способ есть, и самый надежный, – наконец произнес индус, и по его лицу скользнула мимолетная улыбка. – В моей стране им легко воспользоваться, но в твоей могут возникнуть трудности. Мне объяснили, что ваша полиция довольно назойлива, к тому же, существует такая вещь, как репутация в обществе, о которой необходимо заботиться. Есть иной способ, он требует больше времени, но столь же надежен, если применить его без страха.

Гуру наконец открыл глаза, и мне почудился в них матовый блеск, характерный для тех, кто постоянно принимает наркотики.

– Того, кого ты хочешь сделать своим рабом, ты сперва лишаешь памяти, потом подчиняешь своей воле. Чтобы привычка к подчинению не ослабела, ты должен как можно чаще находиться рядом с ним и постоянно усиливать свое влияние. Однако это довольно обременительно. Но укрепить эти узы можно иначе. Покажи тому, над кем ты собираешься властвовать, их прежнюю жизнь и там, среди привычных для них вещей, внезапно прояви свою власть. Так она станет для него чем-то привычным, ибо если сознательная память стирается, подсознательная остается с человеком навсегда и со временем становится его второй натурой.

– Понимаю, – рассеянно произнес Медина. – Я догадывался об этом. Скажите, повелитель, может ли власть, однажды установленная, быть сброшена?

– Только по воле того, кто этой властью пользуется. Только повелитель может отпустить раба на волю.

После этого они снова перешли на хинди, продолжая обсуждать уж невесть какую чертовщину. В какой-то момент мне показалось, что мудрец начинает уставать от разговора. Наконец он встряхнул колокольчик, лежавший у него под рукой, и, когда бесшумно возник слуга, отдал ему какое-то короткое распоряжение.

Медина поднялся и поцеловал протянутую руку, а я, разумеется, последовал его примеру.

– Надолго ли вы в Лондон, владыка? – спросил он.

– Всего на два дня. У меня дела в Париже и в некоторых других местах. Но я вернусь в мае и снова тебя призову. Благоденствуй, брат мой! Да пребудут с тобой божества мудрости!

Мы спустились в сверкающий зал, где как ни в чем не бывало продолжались танцы и застолье. Встреча ветеранов близилась к концу, и Том Мэхен в холле увлеченно беседовал с группой увешанных наградами друзей. Я понимал, что должен хоть что-то сказать Медине, и разительный контраст между этой шумной суетой и тем, что происходило в номере гуру Харамы, подсказал мне слова. Когда мы надевали плащи, я как бы вскользь заметил, что все это напоминает мне выход из света во тьму.

Он тут же согласился:

– Вернее, низвержение из истинного мира в мир теней…

Ему явно требовалось обдумать результаты нашего визита, поэтому он даже не предложил мне пройтись с ним, как обычно поступал. У меня тоже хватало пищи для размышлений.

В клубе меня ждало письмо, подписанное «Спион Коп». Почтовый штемпель оказался английским, чему я искренне обрадовался.

«Найдешь меня двадцать первого апреля, – говорилось в нем, – в таверне „Сайлент вумен“ на дороге, которая ведет к твоему Фоссе. Это между Колном и Виндрашем. Многое надо рассказать».

Слава богу, подумал я, что Сэнди вернулся, хоть и выбрал для встречи какое-то совсем уж неожиданное место. Мне тоже было что порассказать, ибо в тот вечер я заглянул в мозги Медины. Больше того – в голове у меня забрезжили проблески плана действий.

Глава 10 Тайный разговор в придорожной таверне

Первым моим импульсом было сообщить Магиллври об этом Хараме, который, в чем я не сомневался, замыслил недоброе. Я подозревал какую-то политическую интригу – иначе зачем бы ему понадобилось блуждать по европейским столицам, останавливаясь в самых дорогих гостиницах?