Три заложника

– Нет. У него свое дело, не менее важное. Если его втянуть еще и в мое, развалятся оба.

– А полковник Арбутнот? Чем он занят?

– О, Сэнди не сидит сложа руки, и, слава богу, наконец-то вернулся в Англию. Я узнаю, что он накопал, когда встречусь с ним. Пока я буду в отъезде, Сэнди будет продолжать то, что я начал.

– Может, пока тебя не будет, я могла бы с ним повидаться, хотя мы до сих пор даже не представлены друг другу? Так мне было бы спокойнее. И все-таки, Дик, я могу чем-то помочь тебе? У нас никогда не было тайн друг от друга, даже когда мы еще не были женаты, и тебе известно, что на меня можно положиться.

– Знаю, дорогая, – сказал я. – Но я не вижу вариантов… пока. Если б видел, я бы сразу тебя подключил, потому что я всегда предпочитаю иметь рядом тебя, чем целый полк кавалерии.

– Бедный мальчик!.. Я все могу выдержать, но от мысли о нем я просто схожу с ума. Ты видел сэра Артура?

– Нет, я старался держаться от него подальше. Джулиуса Виктора и герцога я еще способен выносить, но в лицо сэру Артуру смогу посмотреть только тогда, когда верну ему сына.

Мэри порывисто встала.

– Это необходимо сделать! – горячо воскликнула она. – Дик, я сердцем чувствую: мы на верном пути. О, как бы я хотела… Как бы я хотела, хоть что-нибудь сделать!..

Не думаю, что в ту ночь Мэри смогла уснуть. Утром она была бледна и немного подавлена, а в ее глазах появилась какая-то необъяснимая отстраненность: такой взгляд у нее я видел, когда в марте 1918 года уезжал в действующую армию.

Тем не менее, мы оба провели чудесный день. Питер Джон разгуливал по нашему маленькому поместью, погода была, как в мае, когда близкое летнее тепло соединяется с резковатой свежестью. Буйство нарциссов радовало душу, берега озерца сплошь покрылись синими и белыми мышиными гиацинтами, и каждая лощина в лесу желтела первоцветами. Утро мы посвятили углублению бочажков в нашей маленькой речушке, которые должны были стать нерестилищами для форели, обитающей в озере. Питер Джон неожиданно показал себя потенциальным инженером-гидравликом. А когда няня, средних лет шотландка с Чевиотских гор, наконец унесла его в дом, Мэри оторвалась от подводных раскопок и уселась на поросший барвинком берег.

– Что ты думаешь о нашей няне? – неожиданно спросила она меня.

– Лучше не бывает, – ответил я.

– Я тоже так думаю. Знаешь, Дик, мне кажется, я слишком трясусь над Питером Джоном. Я провожу с ним массу времени, а в этом нет никакой необходимости. Няня сделает то же, что и я, причем быстрее и лучше. Я не спускаю с него глаз, хотя знаю, что спокойно могу оставлять его с няней и Пэддоком на целые недели… К тому же, и доктор Гринслейд всегда рядом.

– Ты, конечно, можешь его оставлять, – согласился я. – Но ведь ты будешь тосковать по нему так же, как тоскую я, потому что с ним всегда весело.

– Да, он такой славный, – улыбнулась она.

Днем мы покатались верхом по лугам, и домой я вернулся, чувствуя себя здоровым и полным энергии, как скаковая лошадь. Но вечером, когда перед обедом мы вышли в сад, меня охватило непреодолимое желание избавиться от всех дел и вернуться к спокойной, размеренной жизни. Я понимал, что мое сердце принадлежит этим немногим акрам, и мысль об этом почти лишила меня твердости духа.

Тем не менее, перед сном мы с Мэри еще раз прошлись по всем пунктам моих планов. Двадцать восьмого апреля, если ничто не помешает, я вернусь домой, но если не буду успевать, пошлю ей телеграмму и поеду прямиком в Лондон. В эти дни все должны быть уверены, что я болен и лежу взаперти, поэтому телеграммы я буду подписывать «Корнелиус».

На следующее утро, когда все еще спали, я с помощью Пэддока выкатил из гаража свой большой «Воксхолл»[40] и, прихватив все необходимое, выехал по подъездной аллее на главную дорогу. Пэддок, умевший водить машину, должен был вернуться домой примерно в десять и объяснить моему водителю, что, согласно моему указанию, перегнал автомобиль в Оксфорд и оставил на неделю в пользование одному моему другу.

В начале седьмого мы добрались до «Сайлент вумен». Таверна, как одинокий форт, торчала на краю обрыва в месте, где сходились сразу четыре дороги. Из ее труб валил дым, и я решил, что Сэнди уже заказал завтрак. Пока я загонял машину в гараж, на пороге в самом деле появился Сэнди – в фланелевых штанах и твидовом пиджаке, бодрый и почему-то загоревший.

– Надеюсь, ты голоден, – вместо приветствия сказал он. – Здешний хозяин – отличный парень, и хорошо знает, что такое настоящий мужской аппетит. Я заказал яйца, почки, жареные колбаски и ветчину, а он как будто только этого и ждал, представляешь? Ну вот – пока что моя штаб-квартира находится здесь, хотя главный штаб расположен в совсем другом месте. И, кстати, Дик: здесь я для всех мистер Александр Томсон, театральный критик, несколько задержавшийся на пасхальных каникулах.

Завтрак полностью оправдал наши ожидания. От быстрой езды по утреннему воздуху и самоуверенной физиономии Сэнди Арбутнота, сидевшего передо мной, мне стало как-то спокойнее на душе.