Три желания, или дневник Варвары Лгуновой (СИ)

Коробочку он извлек жестом фокусника и раскрыл, демонстрируя золотой ободок кольца.

Так и не надетая туфля выпала из моих рук.

— Варя, все хорошо? — спрашивал Гордеев спустя два часа в самом дорогом и роскошно ресторане города.

— Да, все замечательно, — я улыбнулась и глаза от меню подняла.

Гордеев смотрел на меня с беспокойством, да и вообще как-то он сегодня волновался, не было привычной деловитости и нордического спокойствия.

На работе трудности?

Или Вирсавия Евгеньевна узнала куда делся ее Гоша?

Они его, кстати, той ночью закопали, а утром вполне искренне изображали беспокойство и учувствовали в поисках «бедного мальчика», я ж в этот момент с оттенком чего-то похожего на раскаянье отпаивала на пару с Наташей мать семейства и сочувствовала.

С сочувствием, наверное, переборщила, потому что все мои выдающиеся «достижения» были мне прощены безоговорочно и мои попытки извиниться — все ж охотничий домик теперь ждал капитальные ремонт — были пресечены на корню. Дошли до того, что Вирсавия Евгеньевна уже мне сочувствовала и ворчала на Наташу за то, что потащила «детей» на своих лодках кататься и чуть ли их не угробила.

Напоминать, что Гордеева веслом огрела я, а не Наташа, я скромно и благоразумно не стала.

И, пожалуй, можно признать, что не так страшен черт, читай свекровь, как его малюют, и из Вирсавии Евгеньевны она получится замечательная.

Но не для меня.

Я не только из злости на Дэна и детского желания отомстить ему столь нелепо, учитывая, что он даже не в курсе, что я ему тут мщу, согласилась на предложение Гордеева. Мне надо сказать, что свиданий больше не будет и столь поспешное знакомство с родителями было ошибкой, что я очень сожалею и он замечательный, правда, но у меня не замирает сердце при виде его улыбки, не хочется радоваться от одного факт его присутствия и, когда он стоит за моей спиной, я не ощущаю той защищенности и уверенности в себе, которая наступает рядом с Дэном.

Поэтому лучше сейчас, чем когда зайдет все еще дальше и он… предложит переехать к нем? Пожениться?

И… я неожиданно замерла, осознав один факт, а… может я ошибаюсь? Какие у нас, правда, отношения?

Гордеев ведь даже в любви ни разу мне не признавался!

Зато с мамой познакомил и папой… и всей семьей…

Н-да…

— Варя?

— Да?

— Может ты сделаешь заказ? — Гордеев натянуто улыбнулся и на официанта глазами стрельнул.

А я поняла, что слишком долго зависаю над меню.

— Да-да, мне, пожалуйста, — я мазнула взглядом по первой открытой и так неперевёрнутой странице, — Цезарь и стакан сока. Грейпфрутового.

Официант кивнул и с поклоном удалился, а Гордеев уставился на меня, попытался даже улыбнуться:

— Диета?

Нет, просто я собираюсь с тобой расстаться, а перед этим съесть полменю за твой счет — это перебор даже для наглой стервы — Соломония Яковлевна врать не будет — вроде меня?

Нет, я тут уже сегодня одного отшила и поняла, что это куда лучше делать на голодный желудок?

— Да-а-а, — протянула в итоге и попыталась вспомнить: по этикету можно отказываться от еды, ссылаясь на диету, или это беспардонно?

Не вспомнила, но поняла, что бабушка на мои манеры пеняет не зря.

— Варя, я бы хотел, — пока я мучительно размышляла над столь важным вопросом и собственными пробелами в образовании, заговорил Гордеев, — сказать, что… черт… как же сложно…

Он вздохнул, сжал и разжал кулаки, а я насторожилась и об этикете и его пробелах забыла.

— В общем, я тебя люблю, выходи за меня замуж!

И нет, на это раз кольцо с коробочкой жестом фокусника на стол не извлекли, его выкатили на столике под заигравший оркестр, подвезли ко мне и крышку-купол с баранчика сняли.

А Гордеев встал и протянул мне поданный ему белоснежный букет роз.

«А вдоль дороги мертвые с косами стоят… и тишина!..» — навязчиво вертелось в моей голове, когда оркестр отчалил на свое законное место, кольцо перекочевало на стол, официанты ретировались с тележкой, а посетители, не дождавшись моего ответа, потеряли к нам интерес.

Всё! Кина не будет!

Электричество кончилось…

— Значит, нет, — глухо проговорил Гордеев и уже закрытую мной коробочку крутанул.

— Прости, — глядя на вращающуюся вокруг своей оси коробочку, ответила столь же глухо.

— У тебя кто-то есть?

— Нет.

Он посмотрел на меня и вопрос: «Тогда почему?» очень хорошо читался в его глазах, а я смогла лишь едва заметно пожать плечами, потому что весь мой заранее отрепетированный и составленный монолог прозвучал бы унизительно.

Вот только поняла я это лишь сейчас.

— Ужинать, я думаю, мы не будем?

Я отрицательно помотала головой.

На еду даже смотреть было тошно, да и шепот и взгляды остальных посетителей, возможно, мне только казались, но сидела я, как на иголках, хорошую мину при плохой игре удерживала из последних сил и невыносимо сильно мечтала отсюда исчезнуть.

— Тогда идем, — Гордеев встал первым и мне помог, а после протянул руку калачиком, которую я приняла.

Нас, действительно, провожали взглядами и шепотками, но… прямая спина и покер-фейс, а особо противно ухмыляющейся дамочке в фойе, которая злорадно шептала второй расфуфыренной мадам:

— … такому мужчине отказала…