Три желания, или дневник Варвары Лгуновой (СИ)

Я, пока Гордеев расплачивался, с самой обворожительно улыбкой настоящей стервы — надо быть кем называют! — пропела:

— Не отказала, мы решили, что предложение в Париже и приличном заведение будет куда романтичней, чем в этом захолустье с таким контингентом…

Я полюбовалась на их ошарашенные рожи и походкой от бедра направилась к Гордееву.

Стыдно мне не было.

— Что ты им сказала? — глядя мне за спину, удивленно спросил Гордеев.

А я поцеловала его в щеку и прошептала на ухо:

— Что ты лучший на свете мужичина, а я тебя не достойна.

Кажется, он не поверил, но переспрашивать не стал, а обнял меня за талию и повел на выход.

— Варя, я не должен был делать это так, не узнав твое мнение, — когда машина остановилась у дома и водитель был отправлен покурить, заговорил молчавший всю дорогу Гордеев. — Прости, я самоуверенный дурак.

— Я тоже не подарок.

Мы переглянулись и улыбнулись одинаково грустно, а Гордеева протянул руку.

— И я хотел бы остаться твоим другом, раз на большое ты не согласна. Можно?

Протянутую руку я аккуратно в кулак согнула, а после о свой кулак ударила и с:

— П-ш-ш, зажигай!

Свою руку назад отвела, пальцы разогнула и ими пошевелила, чтобы сообщить ошарашенному Гордееву:

— Вот так прощаются друзья, Ярослав Викторович. Учитесь!

Он моргнул и расхохотался, а я смущенно улыбнулась своей выходки, которая имела место быть в далеком детстве.

— Значит, дружба, Варвара Алексеевна, — сквозь смех уточнил он, еще не до конца веря.

— Да…

Наверное…

Милка уже спала, когда полдвенадцатого ночи я объявилась на ее пороге с бутылкой вина и тортом-мороженным.

— Варька? — распахнув дверь и кутаясь в халат, подавилась она зевком и отступила пропуская.

— И тебе привет, — хмыкнула, стягивая опостылевшие туфли, и вручила торт.

— Все так плохо? — брови она удивленно приподняла.

— Отвратительно, — шлепая на кухню, подтвердила я. — Передо мной сегодня извинялась Соломония Яковлевна, Веня позвал меня замуж, потом я хотела расстаться, хотя мы вроде и не встречались, с Гордеевым, но вместо этого получила предложение руки и сердца, после согласилась с ним дружить, а позавчера я едва не переспала с Дэном…

Как лучшая подруга бокалы и штопор на ее кухни я достала сама и к устроившейся за стойкой Милке повернулась.

А она, подперев щеку, только протянула:

— А ты время зря не теряешь, подруга.

— А еще завтра прилетает Светка и забирает Сенечку…

— Пить похоже сегодня мы будем много…

— И я, кажется, влюбилась в своего чокнутого соседа, Милка!

— …и вино у нас будет только для разогрева и опосля кофия, — подытожила она.

И встала варить кофий.

В два часа ночи мы пели-орали «Кручу-верчу» вместе с Катей Лель, танцевали и хохотали. И не помню, откуда мы в середине лета достали мишуру, но с ней танцевать и кривляться было веселей.

— Я тебе давно сказала: «Мне тебя так не хватало, — изображая что-то среднее между вальсом и ча-ча-ча, гримасничала подхваченному медведю Милка, — обними — не будет мало. Вот меня несет…»

Нас, действительно, несло во всех смыслах и не вызвавшим до сих пор полицию соседям можно было только удивляться, но… в нынешней кондиции на удивление и здравомыслие мы были уже не способны.

— Я закрываю замочек, идет дело к ночи, не бойся остаться со мной, — пропели мы хором, держась за руки и кружась, и повалились со смехом на кровать.

— Слушай, — спустя пару минут отдышавшись и отсмеявшись, Мила повернула голову в мою сторону, — а поехали со мной послезавтра недельки на две к Ба? К черту твой гарем, все наши проблемы и поступление, будем ходить за грибами, купаться и банки на зиму закатывать.

— Банки? — разглядывая потолок, с сомнением протянула я. — Я не умею…

— Я тоже, — Милка махнула рукой в воздухе, — Ба научит. Серьезно, как любитель психологии говорю, тебе нужна кардинальная смена обстановки.

Я скептически хмыкнула, а подруга загорелась идеей, вскочила от избытка эмоций на кровати и указательный палец вверх подняла:

— Главное, Варька, — торжественно объявила она, — из всех интересных мужиков в радиусе пяти километров только бабкин Барсик, но и тот занят соседской дранной кошарой.

— Ну если самый интересный мужик — это Барсик и получить очередное предложение мне не светит, — хохоча и кидая в нее подушку ответила я, — то я согласна.

Надо ж хоть на что-то согласиться сегодня.

6 июля

Светка позвонила в восемь и жизнерадостно оповестила, что через час будет у меня, ибо «я так соскучилась по своей муське, Варька!!!»

— Угу, — было моим верхом красноречия.

А спящая рядом Милка натянула на голову одеяло и пожелала всем сдохнуть, в целом я с ней была согласна и даже сдохнуть первой в данный момент была не против, потому что МОЯ ГОЛОВА.

Как же она трещит!

Ой, права, была мама, когда говорил, что на понижение идти нельзя. Хотя… нет, такое мне точно говорила не мама, но не важно…

До ванны по стеночке я добралась с трудом и медленно, а под душем стояла почти полчаса, не открывая глаз и почти засыпая, уснуть окончательно не дал вялый стук в дверь и ворчание Милки, что мне пора открыть совесть и начать ей пользоваться.