Три желания, или дневник Варвары Лгуновой (СИ)

Что свои небольшие плоды, однако, дало. Енотистый засранец своим вниманием меня наконец удостоил, повернулся ко мне мордой, чтобы презрительно фыркнуть. И, мотнув скептически башкой, он вальяжно прошелся по ветке, вскарабкался по стволу чуть выше и устроился, видимо, удобнее.

Поглядел с интересом на меня.

Сверху вниз.

Я же взирала снизу вверх.

И между нами таяла моя нервная система и был натянут поводок. Ещё немного и эта глупая скотина сам себя задушит.

Или, что вряд ли, я его отпущу.

Мысль о безвременной кончине Сенечки мне, конечно, с каждой минутой импонировала всё больше, как и идея бросить на произвол судьбы, но природная вредность и – самое главное – образ Светки, что испортит всю оставшуюся жизнь мне, если с Сенечкой что-то случится, меня тормозили.

Взывали к благоразумности, из-за которой, собственно, уже минут пятнадцать я и стояла на носочках с поднятой рукой, дабы некоторые не задохнулись, и уговаривала этих некоторых спуститься.

И вообще, какого Светка не предупредила, что её Сенечка, чтоб его, обожает лазать по деревьям?! Знала бы о подобных сюрпризах, закрыла бы эту скотину в клетке и ни за что брать с собой в парк не стала.

Развеяться захотела и забыть об утреннем звонке.

Что ж… развеялась и забыла.

У Сенечки в целом прекрасно получается занимать все мои мысли.

– Помочь? – деловой мужской голос раздался внезапно, в районе затылка, опалил жаром волосы и шею.

Знакомо деловой голос.

До отвращения знакомый.

И чужая рука, пока я переварила и соображала, уже по-свойски скользнула по моей и выхватила из рук поводок.

– Как его зовут? – Гордеев спросил, не глядя на меня.

– Луций Анней Сенека, – я ответила машинально.

Моргнула, медленно выходя из ступора от подобной наглости, неожиданности и… и вообще, что здесь происходит, а?!

И, может быть, мне даже ответили бы, но вслух я спрашивать не стала, а Гордеев на погоняло Сенечки только выразительно хмыкнул, стянул льняной пиджак, всунул его мне в руки, а сам закатал рукава рубашки и… полез на дерево.

Ловко так полез.

Профессионально даже.

И глядя на это, в состояние шока и неверия я впала окончательно, а разум отказался анализировать происходящее, смирился с бредовой картиной мира, и за перемахивающим с ветки на ветку Гордеевым я, как и прочие зеваки, стала наблюдать с неподдельным интересом.

Большее офигевание от происходящего было только у Сенечки. Судя по наглой морде, он в принципе отказывался поверить, что за его римским величеством кто-то рискнул подняться и даже поднялся.

Хана тебе, паразит хвостатый. Ещё пара минут, и ты попадешь в мои нежные удушающие объятия. Ты думаешь, я тебе спущу подобные выкрутасы?! Да мы твоими заслугами звездами YouTube стали!

Гордеев тем временем до него добрался и, не обращая внимание на достойный саблезубой кошки мяв и попытки вырваться, пылко прижал Сенечку к себе. Стал обратно спускаться, а я – мысленно потирать ручки в предвкушении расправы.

Всё, допрыгался, скакун енотистый! Тюрьма ждёт тебя, будущий зэк. До Светкиного приезда из клетки у меня не выйдешь.

– Держи своего Сенеку.

Гордеев, игнорирую самую нижнюю ветку, лихо спрыгнул, подошёл неторопливо ко мне и протянул недовольного Сенечку.

Толпа зевак громко зааплодировала. Какая романтичная достойная кинематографа, Оскара и Тэффи заодно сцена!

Высокий красавец-мужчина и я.

Не первая красавица школы, конечно, но и за спиной ошарашенно спрашивать, прикладывая лорнет: «Милая, что ОН в ней нашёл?!» не станут.

– Спасибо, – Сенечку, тихо вякнувшего, я взяла и даже вежливо улыбнулась. – Ярослав, простите, не знаю, как вас по отчеству.

– Можно без отчеств, – от подобных формальностей Гордеев досадливо отмахнулся, расправил рукава рубашки, и запонки на место он вернул. – Просто Ярослав.

– Как вы меня нашли, просто Ярослав?

– Не так сложно, как можно представить, – он улыбнулся широко, по-мальчишески, сверкнул идеально белыми и ровными зубами. – Твой телефон. Отследить геолокацию есть дело пары минут.

– Допустим, – я кивнула.

И мучающий меня с самого утра вопрос таки задала:

– А мой номер откуда узнали?

– В этом городе не так много Варвар Лгунов, – Гордеев снова лучезарно улыбнулся и, щурясь от солнца, прислонил руку ко лбу, посмотрел на меня. – Красивых и молодых вообще одна.

Я, убеждаясь, что немногочисленные зеваки уже разошлись, огляделась. И мирно гуляющие с колясками мамаши не в счёт, им до нас дела нет.

Отлично.

Потому что, подойдя к нему вплотную и встав на носочки, дабы глаза оказались на одном уровне, я сердито прошипела:

– Просто. Ярослав. Гордеев, – тёмно-серые, стальные, глаза смотрели на меня серьёзно, пристально, но остановить и смутить меня было невозможно, я злилась. – Оставьте меня в покое, я не буду с вами спать. Зря тратите время.

Сенечка, молчавший до этого, первый раз за всё время очень в тему фыркнул, и мы с ним гордо удалились.

***

Тень, скамейка, тот же парк.

Мы с енотом сидели рядом. Сенечка, с упоением чавкая и рассыпая крошки, грыз прихваченные из дома сухари с изюмом, я мрачно глядела в никуда.

Какой-то неудачный сегодня вышел день.