Три желания Мэйв

Я прижалась ухом к стеклу и прислушалась. Ничего, только размеренный храп миссис Грубойл. Я бы узнала его где угодно.

Я зацепилась ногтями за деревяшку у внутреннего края окна. Грубойл в очередной раз всхрапнула, и я потянула раму на себя. Та сдвинулась совсем чуть-чуть. Я дождалась следующего всхрапа и потянула снова. Туда-сюда, туда-сюда я дергала деревяшку, упрашивая замок ослабнуть и поддаться.

Грубойл храпела, а я тянула. Клянусь, рама стала сдвигаться чуть дальше! Я была уверена – латунный замочек немного ослаб.

Ночной ветер донес до меня шепот Томми:

– Так не пойдет, Мэйв. Тут заперто. Нам не попасть внутрь.

– У меня получится! – прошептала я в ответ. – Ты там держись! Как только залезу в спальню, впущу тебя.

Рама качалась туда-сюда, Грубойл все храпела и храпела. Я возилась с окном, пока не удостоверилась, что на верном пути. Но тут Грубойл всхрапнула так, что едва сама себя не разбудила. Я в ужасе замерла, но носовые рулады, подобные взвизгам пилы, опять стали размеренными. Мало-помалу створки сдвигались. Латунный замочек не выдерживал давления. Пальцы начали терять чувствительность.

И наконец он поддался! Окно открылось, а я едва не опрокинулась назад и не разбилась насмерть, но удержалась. Я не дала распахнуться створкам, чтобы холодный ветер не разбудил миссис Грубойл, пока я обдумываю, как незаметнее проникнуть внутрь.

– Быстрее, Мэйв, – прошептал Томми, стуча зубами.

Часы в особняке начали отбивать полночь. Этим-то шумом я и воспользовалась, чтобы проскользнуть в дом. Толстый ковер заглушил шаги. Я закрыла створки почти до конца, а потом на цыпочках подошла к окну, где притаился Томми.

Сгорбившись и дрожа, он стоял на широком подоконнике. Я открыла замок и распахнула первую створку, Томми прижался к ней, и я начала распахивать вторую.

И тут он оступился и полетел вниз! Я бросилась к нему, пытаясь схватить. И поймала за шарф! Мой ужасный дырявый шарф.

Если Томми выживет, клянусь: отныне буду уделять урокам рукоделия больше внимания.

Он соскользнул ниже подоконника, но успел зацепиться, вдохнул поглубже, еще раз вскарабкался на пару футов по кирпичной стене, а я так сильно тянула его за шарф, что едва не задушила.

Когда Томми благополучно приземлился на ковер, я закрыла окно, и мы на цыпочках пошли к камину. Из кровати с балдахином, что стояла в углу, раздался храп миссис Грубойл. Томми от страха едва не подпрыгнул.

И тут мне пришло в голову: хоть Томми знал, что мы вломились в спальню женщины, он не догадывался, что здесь и впрямь спит дама.

На пару минут мы присели у очага, грея заледеневшие руки. Том с ужасом уставился на прозрачный полог балдахина, за которым виднелась накрытая одеялом большая темная фигура миссис Грубойл.

– Надо же, оказывается, женщины храпят так же, как мужчины, – прошептал он. Похоже, он испугался даже больше, чем в Персии, когда за ним гнались чудовища. – Наши воспитатели храпят как паровозы.

– Не все женщины так храпят! – Во мне проснулась необходимость отстоять свою половину спящего человечества.

Когда мы согрелись, Томми потянулся, точно сонный кот у камина, а потом указал на дверь, тускло освещенную огнем. Та была усыпана замками. Я кивнула, и он пошел изучать задачу. Я же отправилась на поиски ключей.

Нужно поразмыслить… Будь я жадной, скупой и злой старухой, которая нашла джинна, обыскав спальню ученицы, а потом поселилась по соседству со школой, прекрасно зная, что девочка вполне может попытаться за ним прийти… Где бы в таком случае я спрятала ключи, чтобы держать своего драгоценного джинна в целости и сохранности?

Я бы все время носила их при себе. На связке. Скорее всего – прямо на шее, на цепочке. А если бы фигура у меня была, как у миссис Грубойл, я бы прятала ключи в корсаже, и никто бы ничего не заметил.

Но спать с ними я бы не стала… По ночам совала бы туда, где никому и в голову не придет искать. В особенном месте – если бы кто-то попытался добраться до них, пока я сплю, то непременно меня бы разбудил.

Под матрасом? Под подушкой?

Я подкралась к кровати, раздумывая, сумею ли отодвинуть полог и просунуть руку под подушку, не потревожив спящую. Затем увидела небольшой прикроватный столик с выдвижным ящиком, и меня захлестнул прилив надежды. Крайне осторожно я потянула ящик.

Внутри на керамическом блюдце лежали вставные зубы – фу! – кусачки для ногтей, использованный платок, но ключей не было.

Ну хоть бы раз все прошло легко!

Я уставилась на силуэт спящей. В темноте мне никак не удавалось ничего разглядеть, но Том, поняв, что я оказалась в затруднительном положении, подбросил в камин хвороста, тот ярко вспыхнул, и стало светлее. С громким треском огонь разгорелся жарче, и миссис Грубойл во сне заворочалась.

Я замерла. Кухарка повернулась на бок лицом ко мне, и из выреза ночной рубашки выскользнула связка ключей.

Она висела на шелковом шнуре, повязанном на шее. Я достала из ящика щипчики. Моя тень ложилась на кровать, поэтому видно мне было плохо. На кровать опираться нельзя, чтобы не разбудить спящую. Предстояло освободить ключи незаметно и не порезав ее. Я и дышать не смела.