Три жены

Марк глубоко задумался. Что он, собственно, помнил? С чего все началось? Он помнил доктора с засаленными волосами. Что он там такое говорил? Что Марк был в коме, что у него были галлюцинации… Обещал вылечить, потом вошла заплаканная девочка со шприцем, и доктор сделал ему укол. После этого Марк ничего не помнил. Он еще раз посмотрел на свои руки и понял, что с того момента прошло уже много дней. Он был без сознания. Иначе бы обязательно пришла к нему Ольга. И еще тогда, когда он говорил с врачом, была другая палата. А сейчас… Где он сейчас? За окном качались ветки елей. Только что, надрываясь, пел соловей. Неужели он где-то за городом? В городе уже много лет не поют соловьи. Марк пошарил в тумбочке рядом с кроватью. Она была пуста. Не похоже, чтобы Ольга приходила сюда или что-нибудь передавала. Где же она?

Он попытался вспомнить, что же было до того, как он в первый раз потерял сознание. Голова раскалывалась от боли. Снова распахнулась дверь, и вошла медсестра. Она уверенно двинулась к нему со шприцем в руках. Марк понял, что сейчас снова провалится в бездну и, возможно, уже никогда не вернется оттуда. Первым его движением было – оттолкнуть женщину, но он тут же вспомнил здоровых санитаров. Нет, это ничего не даст. Как только игла вошла в вену, он дернул слегка рукой, и лекарство пошло мимо, под кожу, на руке расплылось большое синее пятно.

– Тьфу ты, не попала, – вслух сказала медсестра.

В дверь заглянула девушка помоложе.

– Там сериал начинается, пошли.

– Валюх, я в вену промазала…

– Да брось, завтра вколешь. Этот спокойный. Спит все время.

– Да ты посмотри на него – здоровый-то какой! А вдруг буянить начнет?

– Да не бойся ты, я один раз как-то Семина буйного уколоть забыла, и то ничего. Пойдем скорее.

Они вышли из палаты.

Марк не знал, насколько успешным окажется его финт, подействует или нет лекарство, введенное подкожно, но на всякий случай заставил себя думать быстро и четко, не расплываясь в воспоминаниях. Когда он в последний раз был дома и что запомнил?

В тот день было жарко. Очень жарко. Один из первых летних дней. Какое же это было число? Нет, не вспомнить. Ольга сделала ему укол. Она уже не в первый раз колола ему витамины. Может быть… Фу, какая глупая мысль! Но все-таки, может быть, витамины были какие-нибудь старые. Минутку. Она собралась сделать укол и разбила ампулу… «Господи, все из рук валится из-за этой жары. Пойду возьму другую в холодильнике». Говорила она как-то нервно. Впрочем, она, кажется, поранилась, разбив ампулу. Она пошла на кухню и вернулась уже со шприцем, заполненным… тем самым витаминным раствором. Разумеется! Потом она ушла на рынок и сказала ему: «Не жди меня скоро».

Какое-то время он еще смотрел телевизор, а вот потом… Потом в памяти ничего не осталось. Полный сумбур. Мелькали лица Ии, Сашки. Почему, интересно, не Регины? Ни в страшных, ни в прекрасных видениях ее не было. Только Ия, она одна. Как это там говорится? Только первая жена от Бога. Вторая – от людей. А про третью что?.. Марк интуитивно чувствовал, что разгадка его болезни где-то совсем рядом. Но все, о чем он еще не смел сказать самому себе, все его догадки были чудовищны. Третья жена – от черта.

Марк шумно выдохнул воздух. Каждый раз, когда возникала необходимость поехать в Санкт-Петербург, разобраться с делами, Ольга всегда была тут как тут, с удовольствием собиралась и ехала. А с самого начала? Она ведь непременно хотела работать вместе с ним. Правда, тогда ему казалось, что она страшно ревнует его и боится, что он вернется к Регине. Он всегда считал ее дурочкой, свою Олю. А деньги, разве ей не нужны были всегда деньги? Разве не про эти самые деньги она и говорила с ним? Дочке угрожают. Кто? Покажите. А показать-то оказалось некого. Так кто кого хотел кинуть: дочка маму, или они обе – Марка? С больничной койки сумасшедшего дома Ольга уже не казалась ему такой дурочкой, как тогда, когда находилась рядом.

Марк был человеком проницательным и дальновидным. Иначе он не сколотил бы состояние. Но что-то такое сломалось внутри, чего-то не хватало в последнее время. Или, может быть, что-то казалось лишним из того, чем он обладал. Как только он понял, что Ольга может иметь какое-нибудь отношение к его заключению в этот дом страданий, воспоминания, подтверждающие эту догадку, посыпались одно за другим.

«А теперь я хочу домой». – «Через два дня, – легко обещает врач. – А пока, извините, поколем вас немного». – «Тогда – телефон, срочно». Хмурится, достает из кармана листок, протягивает: «Это вам»… Почерк Ольги, крупные буквы пляшут: