Три жены

«Мой дорогой, любимый, единственный! Эта чертова клиника и мне ужасно надоела. Третий день сижу под дверью главного врача, и только сегодня удалось его поймать. Здесь у них карантин, но завтра меня непременно пустят к тебе, сам главный обещал. А пока, умоляю тебя, слушайся этих извергов. Дай им себя полечить немного, окаянным. Ты чуть не умер, Марк, чуть не оставил свою маленькую девочку одинокой и безутешной… Потерпи пару денечков хотя бы ради того, чтобы потом мы снова могли заняться любимым своим делом. Я буду лежать на полу, а ты…»

Дальше читать Марк не стал.

Все их разговоры вдруг предстали для него совсем в другом свете. «Четырнадцать лет назад у меня погиб муж… Мне почудилось, что я спасаю не вас, – его…» А ее бедро тем временем все плотнее прижимается к его ноге. От бедра веет жаром. Да еще эта полупрозрачная рубашечка… И никак не оторваться от этих ножек в прозрачных чулочках. Что это она там ему рассказывает? Что-то печальное о злодеях, которые требуют с нее денег. Она – о грустном, а ему хочется ее… Господи, давно с ним таких приключений не было. Внутри дрожит каждая жилочка. А она все говорит… Да, ей угрожали и даже стукнули как следует о стенку. Она оттягивает с плеча шелковую материю и показывает синяк, синяк и половину маленькой, насмешливо торчащей груди. Он потрогал синяк. Нет, день сумасшедший, ему хочется хохотать, как малому ребенку. А чуть позже, уже совершенно голая: «Ты поможешь мне?» – кокетливо спрашивает Оля. «Ты еще спрашиваешь», – он стаскивает ее со стола. «Но мне нужно очень много денег», – успевает сказать она, прижатая грудью к столу, когда он уже тяжело дышит ей в затылок и держит крепко за бедра…

Целую неделю она потом просилась на работу к нему в фирму. Странное желание для чувственной дурочки, у которой в голове одни сексуальные игрища. Тем паче, что Ольга пожелала быть ни много ни мало – его заместителем.

«Я пригласила сегодня к нам на ужин Равиля». – «Зачем? Я его терпеть не могу!» – «Я думала, он твой друг», – надув щечки, обиженно тянет Ольга. «Да, разбираешься ты в людях, нечего сказать…» – «Но я не умею притворяться… Будь с ним полюбезнее, ладно?»

А как здорово она подловила его с замужеством. Все-таки она гениальная женщина, его Оля.

На ней тогда было желтое короткое платье, и они собирались в ресторан. Через два квартала она говорит: «Останови. Иди сюда, что покажу!» – и тащит его в подъезд. «Ты с ума сошла!» Они успели привести себя в порядок за секунду до того, как распахнулись двери лифта… «Говори – чего ты хочешь больше всего на свете». – «Замуж».

Третья жена – от черта. Складывая мозаику разрозненных воспоминаний и глядя на нее теперь под другим углом, Марк достаточно быстро все понял. Но это было не важно. И то, что это было не важно для него, и было самым важным из того, что произошло. Вот такая странность. Его не волновало то, что Ольга упрятала его в сумасшедший дом. А теперь он именно так расценивал свое здесь пребывание. Он догадывался, что для нее смысл всей этой затеи – в деньгах. Дурочка. Все-таки она дурочка.

А в чем смысл – для него? Смысл всей его жизни, этих бесконечных блужданий в черных пространствах между жизнью и смертью? Кажется, он кое-что знал теперь. Распахнувшаяся ли бездна открыла ему это, воспоминания ли о сыне, о Ие – Бог весть. Только смысл теперь был очерчен совершенно ясно. Он чувствовал себя пушинкой, перышком, качающимся на волнах судьбы.

И в этом тоже был смысл, может быть, самый глубокий смысл и был в именно в этом. «Дашенька. Нужно обязательно рассказать Дашеньке», – подумал он, засыпая.

8

Смешно, но ей не было ни до чего больше дела. Дара чувствовала себя маленькой беззащитной девочкой. Ей не хотелось ни с кем воевать, не хотелось принимать решений ежеминутно, поэтому в конце лета она взяла отпуск и совсем перестала появляться в фирме, оставив все дела на своих помощниц.

Целыми днями она лежала на диване, листая старые журналы.

– Ты чего лежишь? – спрашивала ее иногда Катька.

– Мама устала, – отвечала она.

– Почему? – не по-детски хмуря брови и подозрительно глядя на нее, спрашивала дочь.

– Просто так: жила-жила – и устала.

– От этого не устают, – немного подумав, изрекала Катька.

Ей пора было в школу. Катька с отвращением поглядывала на свои косички, которые мама поклялась ей отрезать, как только она пойдет в первый класс. Большие девочки не ходят с косичками, Катя давно заметила это. А Дара надеялась, что она одумается, не пожелает резать такую красоту. Но Катька была неумолима.

– Скорее бы!

Вот и сейчас она стояла у зеркала, дергая себя за волосы. Потом вдруг перестала дергать, замерла и уставилась на собственное отражение. «Совсем как я когда-то», – с нежностью подумала Дара. Но Катька поморщилась и отошла от зеркала. Что-то ей там не понравилось. Интересно, что?