Три жены

Сергей потирал руки. Девочка созревала для дальнейшей работы. Он подружился с соседкой и был приглашен к ней на день рождения в конце мая. Он вовсе не собирался открываться Даре. Напротив. Он собирался стать конкурентом самому себе. Он тщательно разрабатывал два разных стиля общения – по телефону и живьем. При непосредственном общении он был удивительно прост и как будто все время о чем-то умалчивал, о чем-то главном. В конце года, к декабрю, он был лучшей «подружкой» Дары. Она звонила ему в любое время, могла сама позвать в кино или в театр. Он вел себя с ней как старший товарищ – но и только. Она спрашивала у него советов. Он охотно давал их. Советы были предельно просты, но со временем он внушил ей мысль о том, что все гениальное – просто.

Перед выпускными экзаменами Дара неожиданно влюбилась. И рассказала об этом Сергею. Тот пришел посмотреть на красавца-второкурсника, божественно клавшего мяч в корзину. Когда парень назначил свидание Даре и она взволнованно крутилась у зеркала, завершая свои многочасовые приготовления, раздался телефонный звонок. Незнакомец, который за год стал для нее почти родным человеком, грустно попрощался с ней, сказал, что переезжает в Москву, пожелал счастья.

Настроение у Дары испортилось. Она явилась в парк, где ее ждал кавалер, понурая. Но тот ничего не заметил. Дурак, чуть ли не сразу полез целоваться, потянулся к груди. Сергей курил в беседке неподалеку и внимательно следил за разворачивающимся действием. Дара немного посидела, не сопротивляясь, а через пять минут бросилась бежать. Ее кумир оказался болваном, но отставку получил не сразу. Они еще встречались с Дарой пару раз где-то в темных уголках.

На свой день рождения Сергей пригласил их обоих. И они пришли вместе. Еще Сергей пригласил трех девчонок со своего курса, самых разбитных и любвеобильных. Припас медленную музычку, и уже после второй бутылки вина и третьего танца одна из них уволокла Дариного красавчика в соседнюю комнату. Дара побледнела и пыталась немедленно уйти. И Сергей увел ее. Увел в пустую квартиру соседки: вся семья укатила на дачу, оставив ему ключи – поливать цветочки.

Успокаивал, целовал ручки и, как-то нечаянно, чмокнул в шею, по-товарищески утешая. Совсем по-товарищески.

– Дара, – говорил он с легкой улыбкой, – все мужчины одинаковы. Хочешь остаться с ним вместе – терпи. Это не в первый и не в последний раз. Смотри на вещи трезво. Говорю тебе – все одинаковы.

– А ты? – спросила вдруг Дара. – Ты же не такой?

– Дара, мы говорим не обо мне, – пытался он остановить ее.

– Да, но я ни разу не видела тебя с девушкой. Почему? А эта рыжая, она ведь и на тебя вешалась. Ты же не побежал за ней…

– Все очень просто: она мне не нравится.

– А! Значит, тебе просто никто не нравится?

– Очень нравится, – сказал Сергей, пристально глядя ей в глаза. – Поэтому не нравятся другие. Понимаешь, мужчина постоянно сравнивает женщин. Это у него инстинкт. Я тоже сравниваю. Но если имеешь что-то бесценное, никогда не польстишься на дешевку…

Дара не спросила, кто ему нравится. Она догадалась. Она еще говорила себе, что этого не может быть. Она все еще лицемерила с собой. К чему взрослому мужику таскаться за школьницей, которая помыкает им как хочет. Что его заставляет делать это? Вряд ли обыкновенный интерес… В разбитое сердце легко вползают анальгезирующие мысли. Сердце Дары было разбито, а Сергей вкладывал теперь туда все, что ему было нужно. Вкладывал постепенно, не торопясь…

Когда Дара закончила второй курс, они поженились. Ее отец подарил им трехкомнатную квартиру на Октябрьской набережной возле метро «Приморская». Два этажа, вид на Смоленку, вид на залив. Первое время Сергей блаженствовал. Дара заканчивала финэк. Он был настоящим главой семьи. Мысли о неполноценности покинули его. Домашний очаг их не искрился, но горел верно и ровно, как конфорка. Дара не проявляла интереса ни к факультетским сборищам, ни к увеселениям, ни к задушевному общению с подружками. Единственной ее странностью была привычка с утра пораньше включать Высоцкого. Причем не качественные записи, которые теперь, после его смерти, можно было купить в любом магазине, а старые, отцовские, с каких-то подпольных концертов, шипящие и затертые. Ну да ладно, должна же быть хоть одна странность у его жены.