Три жизни Красина

Иногда во время беседы Ленин смеялся, а Красин хмурился. Часто Владимир Ильич, разволновавшись, соскакивал с кушетки, ходил по кабинету, а на лице Красина светилась ироническая улыбка. Собеседники ни разу не упрекнули друг друга. Но они вспомнили всё. И прежде всего, свои разногласия. Говорили друг с другом открыто, без утайки. Даже поругивались, повышая голос.

Ещё не было достигнуто единомыслия по острым и трудным проблемам. Ещё не был найден тот единственный общий язык. Они временно расстались. Но не так, как в 1910 году.

Много, очень много старого было сброшено со счетов.

Август стоит багряный. Ранняя осень. А по календарю почти середина лета. Или это только здесь, в Финляндии, пожелтела листва?

Снова Финляндия. А завтра — Норвегия, Осло. Там Люба и дочери. Он всё-таки отправил их за границу. Люба была страшно напутана летними событиями. Этими расстрелами в начале июля.

Вспомнились беседы с Ильичём. В апреле он делал ставку на мирное течение революции, мирный переход власти в руки Советов. Но мирный период кончился. Вновь встал вопрос — кто кого, и решать его будут с оружием в руках.

Когда Красин выезжал из России, буржуазия открыто разглагольствовала о своей победе над Советами и искала «сильного человека», чтобы закрепить победу. Диктатура, военная диктатура! Враги сбросили маски. Их хорошо знает Красин — это и его кровные враги, мракобесы, душители свободы.

Ленин ушёл в подполье. Но большевики не сдались. Они готовились к боям. Красин знал о решениях VI съезда большевиков.

За эти несколько месяцев резко ухудшилось экономическое положение страны. Красин понимал: это устраивает Коноваловых и Родзянко. Они хотят уморить революцию голодом, задушить пролетариат безработицей. А ведь в стране есть запасы пеньки, льна, леса. Их можно было бы выгодно продать за границей. Получить хлеб, уголь, машины. Но буржуазию устраивает разруха.

Война не прекращается. Восточный фронт совершенно развалился. Это тоже на руку капиталистам. В конце концов, если они почувствуют, что им не одолеть революционный пролетариат — пойдут на то, чтобы открыть фронт немцам. Пусть кайзеровские солдаты растопчут русскую революцию. Но пока война продолжается и нужно организовать наступление. Чем чёрт не шутит! Бросить русских солдат в штыки. Успех! И тогда генералы зададут тон. Генералы задушат революцию.

Голова раскалывается от этих тревожных мыслей. Никогда он не был так мрачно настроен. Никогда! И вот что странно — почему-то он не хочет задуматься над тем, что же произойдёт, если всё-таки победят большевики, прогонят Керенского и К⁰, возьмут власть в свои руки.

Нельзя обманывать самого себя. Он не верит в эту победу, хотя и страстно желает её.

Небольшой домик под Осло. Мирная, размеренная жизнь. Ни война, ни социальные бури не затронули этих мест. Леса, маленькие озёра. Аккуратные дороги, чистенькие, уютные виллы. Гуляй, не думай, не мучайся. Но он не может не думать.

К чёрту Осло, к дьяволу уютненькие виллы, прозябание. Он приехал отдохнуть. Что же, для отдыха место подходящее. Но жить здесь, работать — нет и нет!

Любовь Васильевна в конце концов уловила настроение мужа. Она поняла, что в Норвегии его не удержать. Да, видно, придётся смириться. Вряд ли Красин способен сейчас жить где-либо, кроме России. Она видит, как молчаливо и трудно Леонид Борисович что-то обдумывает, с кем-то внутренне спорит. Она догадывается, что её муж решает самый важный для себя вопрос. Хочется ей этого или нет, но он придёт к Ленину. Она боится за себя, за детей. Она боится трудностей, которые неминуемо обрушатся на её семью, если придётся возвращаться в Россию. И Любовь Васильевна в отчаянии опять пытается удержать мужа.

В Стокгольме имеется филиал «Сименс и Шукерт», там Воровский, нужно переехать в Стокгольм, оглядеться.

Расчёт был тонкий. Красин очень соскучился по своей инженерной работе. Но надежды жены не оправдались.

Красин уехал в Россию. Его срочно вызвал Барановский. Оказалось, что во Владимире на фабрике забастовали рабочие и только Красин сможет уговорить их продолжать работу. Красин не собирался выступать в роли уговаривающего, но телеграмма была хорошим предлогом для отъезда.

Леониду Борисовичу всё же пришлось ещё один раз покинуть бурный Петроград, съездить на несколько дней в Норвегию, перевезти семью в Стокгольм, в Швецию. Конечно, дочерям в большом культурном городе будет лучше...

И как ни уговаривала Любовь Васильевна мужа задержаться в Стокгольме, он не пробыл там ни одного лишнего часа. Его место в Питере, где решается судьба революции — родины. А значит, и его судьба.

Временное правительство Керенского не выходило из состояния непрерывного кризиса. Каждый день кто-либо из министров заявлял о своей отставке. Не многие хотели оказаться в министерском кресле в момент, когда разразится новое восстание. А что оно будет, уже никто не сомневался. Но когда? Когда начнут большевики?