Три жизни Красина

Красин внимательно следил за событиями в столице. Прежние раздумья относительно результатов восстания ещё терзали его. Но иного выхода нет. Временное правительство окончательно обанкротилось. На его стороне люди, цепляющиеся за свои богатства, за свои привилегии. Этим людям плевать на Россию, народ, на будущее своей страны.

Учредительное собрание? Опять-таки, если оно поддержит буржуазию — восстания не миновать. А вот сможет ли оно легализовать власть Советов, власть большевиков? Вряд ли. Красин знал, как проводились выборы в эту «говориловку». Там большинство за эсерами, кадетами, меньшевиками. Хотя чего он боится, восстание произойдёт раньше, чем соберётся «учредительное», значит, «учредительному» придётся считаться с фактом прихода к власти большевиков. Не посчитаются, большевики разгонят его, ведь они единственная партия, которая пользуется авторитетом среди масс.

А что, если восстание не удастся? Что, если победят Керенский и генералы?

Красин уже не верил в их победу. Думая о будущем, о своём месте в нём, он заранее исходил из того, что власть окажется в руках большевиков.

Глава восьмая. Октябрьский шторм

«Ружья уже стреляют сами», — кричат кадетские газеты. И толкают Временное на бой с Советами. Они торопят Керенского — скорее, скорее, нужно захватить инициативу, иначе будет поздно!

Но, было уже поздно!

Она грянула. Октябрьская, социалистическая революция.

Потом стремительно помчались за днями дни. Новые декреты нового правительства. О земле. О мире. О создании Совета Народных Комиссаров.

Непривычно: вместо министра — народный комиссар.

Саботаж. Старые чиновники бастуют. Но главное — голод! Голод, наступающий на революцию.

Скрылся, исчез Керенский после неудачного похода на Петроград красновских казаков. Победа в Москве. Революция шествует триумфальным маршем по стране. А Красин ещё не нашёл своего места в этих событиях. Он всё ещё на пути к Ленину. Он всё ещё не в строю старых и верных товарищей. Теперь ему уже не надо ездить в контору, хотя заводы ещё принадлежат Барановскому.

Неожиданно для себя он решает поехать в Стокгольм, к семье. «На побывку», — как он объяснил знакомым.

Швеция была, пожалуй, единственной страной, где новое Советское правительство имело своего представителя и где с ним считались. Советским «полпредом» в Швеции был Вацлав Вацлавович Воровский.

Теперь уже Красин нуждался в поддержке старого товарища. Воровский догадывался о той мучительной борьбе, которая идёт в Красине. И он верил, что победит Никитич.

Но чем мог Вацлав Вацлавович помочь другу? Разве только скупой информацией «с того берега». А вести были по-прежнему тревожные. Антанта ответила заговором молчания на обращение Советского правительства немедленно приступить к мирным переговорам.

Советскую делегацию на мирных переговорах с немцами возглавил Иоффе. Красин не был убеждён в том, что Иоффе справится с возложенным на него поручением. Леонид Борисович хорошо знал немцев и не верил, что они согласятся на мир без аннексий и контрибуций. Более того, Красин был уверен, что немцы постараются отхватить как можно больше русских территорий, содрать невыносимо тяжёлую цену за мир.

Воровский тоже нервничал. Немцы вели переговоры в Брест-Литовске в обстановке секретности. Они сразу же отвергли предложение советской делегации публиковать протоколы, обращаться по радио к населению.

Но то, чего немцы недоговаривали в Бресте, они передавали своему представителю в Стокгольме — Рицлеру, а тот в свою очередь ставил в известность Вацлава Вацлавовича.

Когда Красин узнал, что ввиду выявившихся серьёзных разногласий советская делегация прерывает переговоры, предварительно заключив перемирие на 10 дней, с 7 по 17 декабря, он решил, что оставаться по-прежнему наблюдателем событий — преступление. Нужно ехать в Россию. Быть может, он сейчас единственный человек, который способен стать посредником между рабочими и русской технической интеллигенцией. Нет, он не заблуждается и далёк от самонадеянности. Он знает, что и рабочие и инженеры доверяют ему в равной степени. А потом не идут из головы эти переговоры в Бресте. Как дипломат, он вряд ли может помочь советской делегации, но, вероятно, наступит момент, когда в Бресте начнут работать комиссии. Пожалуй, как член финансовой комиссии, он смог бы потягаться с немцами.

Поезд мчится по суровым долинам Швеции, по берегу Финского залива. С каждой минутой всё ближе Советская Россия.

Питер мало изменился за этот месяц. Только выпавший снег прикрыл грязные, давно не подметавшиеся улицы, запорошил облезлые крыши. Едва курилась фабричными трубами Выборгская сторона. Редко в шорохи подошв на тротуарах вплеталось цоканье копыт или резкий колокольчик трамвая.

В Смольном всё стало строже, деловитее.

Иоффе был несказанно рад, когда к нему в Смольный вдруг явился Красин.

— Возьмите меня в Брест. Большое дело там делаете, быть может, помогу.