Три жизни Красина

До Финляндской границы от Петрограда — рукой подать. На границе в вагон к Красину поднялся... английский офицер. Очень вежливый. Приложил руку к кепи, представился «капитан Френч». У Красина на языке вертится ядовитая шутка. Но, увы, он плохо знает английский. А не худо было бы проведать «финских родственников» этого британского офицера.

Поезд двинулся дальше. Теперь торговую миссию эскортирует чуть ли не целая воинская часть.

Ничего не скажешь — караул, более чем почётный, во всяком случае надёжно оберегает жителей Финляндии от соприкосновения с «этими красными».

Финны не хотели, чтобы русская делегация задерживалась в их стране. Но они не прочь были завязать торговые сношения с Россией. Поэтому финляндское правительство решило вести переговоры прямо в поезде. Представители Министерства иностранных дел, Экономической комиссии целый день 30 марта не выходили из вагона Леонида Борисовича.

Когда к вечеру поезд прибыл на станцию Або, стало ясно, что финские чиновники вернутся ни с чем. И только потому, что правительство Финляндии снабдило их инструкцией, не отвечающей условиям взаимности. Финские представители настойчиво добивались согласия на поездку в Россию их торговой делегации. Но они категорически воспротивились предложению Красина принять такую же советскую делегацию у себя в Финляндии.

И снова Балтийское море. Холодно, даже в каютах. Ночью немного покачало. 12 лет назад Красин пересекал Балтику, добираясь в Германию, спасаясь от виселицы. Он покидал Россию после поражения революции. Теперь он едет в Европу, как полномочный представитель новой, революционной России. Красин не скрывает своей гордости.

На палубе сильный ветер. Пришлось поднять воротник шубы. Нахлобучить шляпу. Но всё равно долго не вытерпеть. Красин торопливо обходит пароход и скрывается в каюте. Скорее спать. Ночь пролетит как мгновение.

31 марта выдалось солнечное. На пристани Стокгольма полно народу. Рабочие шведской столицы пришли приветствовать советских делегатов.

Ногин и Клышко что-то там показывают, смеются. Леонид Борисович не слушает. Он ищет в толпе знакомые лица. Вот они, вот!.. Машут руками, подпрыгивают от радости. Дочки! Вытянулись!

Любовь Васильевна, как на пресс-конференции, интересуется целью приезда. Красин шутит:

— Историю делать приехали, историю!..

Ногин и Клышко — секретарь миссии — должны ехать в Копенгаген, где их уже поджидает Литвинов. А Красин задержится в Стокгольме. Ведь наверняка завтра же к нему пожалуют представители шведских фирм с предложениями. И если всё пойдёт успешно, весть об этом из Стокгольма долетит до Темзы, Берлина, и там найдутся здравомыслящие охотники торговать с Россией.

Зашевелились шведские промышленники. Они хорошо погрели руки в годы мировой войны. Ведь Швеция, оставаясь нейтральной державой, поставляла оборудование, сырьё, продовольствие обеим воюющим сторонам. Но война закончилась. Англия и Франция налаживают своё производство. Германия готовится к тому, чтобы экспортировать всё в обмен на продовольствие. Шведам труднее стало сбывать товары. Шведские промышленники стоят перед угрозой сокращения производства.

И тут — красинская делегация.

Её приветствовали рабочие. И по-своему «приветствовали» капиталисты.

Четырнадцать шведских фирм объединились в концерн, чтобы легче было договориться с русскими.

Между тем Леонид Борисович уже успел один на один провести переговоры с фирмой «А. В. Нюдквист и Хольм». Она взялась поставить в Советскую Россию в течение 6 лет 1000 паровозов. Немного, конечно, если учесть сроки, но ведь главное, не в количестве, главное — воздействовать на промышленные крути других стран Европы. Красин доложил об этом первом успехе в Москву и получил согласие Владимира Ильича.

Промышленники были сами себе хозяевами, политикам приходилось трудней. Они всё время оглядывались.

Шведское правительство оглядывалось на Антанту. Но приходилось «оглядываться» и на своих промышленных тузов. Фирмы буквально штурмовали политиков. Наконец, нашли обтекаемую формулировку. Россия, конечно, только в лице Центросоюза (ни слова о Советском правительстве), получила право вложить в Шведский банк 25 миллионов крон золотом и закупить на 100 миллионов любых товаров. Центросоюз основывает своё торговое представительство. Суда Центросоюза в шведских портах имеют гарантированные и равные права с судами иных государств.

Красин к формулировкам не придирался. Пока, конечно!

Ведь главное достигнуто — этим соглашением прорывалась «золотая блокада». Советское золото, которое нигде не хотели принимать, теперь пробило себе дорогу в мировые банки. У Советской страны почти не осталось иностранной валюты. Но было золото. Им оно могло расплачиваться в пределах очень значительных сумм.

15 мая 1920 года в Стокгольме договор был подписан. И договор с советской стороны подписал член Советского правительства, нарком Красин.

Теперь можно и в Копенгаген. Красин уже несколько раз ездил туда на переговоры с Верховным экономическим советом Антанты. В благоприятный исход этих переговоров Леонид Борисович верил плохо.