Три жизни Красина

Копенгаген полон коммерсантов. Они атакуют советскую делегацию деловыми предложениями. Даже спокойный, уравновешенный Ногин иногда выходит из себя. «Сто предложений в день». Голова кругом идёт. И он уезжал в замок Гамлета, отдыхал на могиле датского принца от датских дельцов.

Красин не имел на это времени. Изнуряющие, затяжные переговоры с мистером Уайзом — председателем Верховного экономического совета, встречи с представителями Италии, которая была не прочь за спиной «непоколебимо-непримиримой» Франции заключить торговую сделку с Россией. Но итальянцы оглядывались на Англию. Англичане колебались. А датчане шли и шли нескончаемым потоком. Среди них было немало мелких спекулянтов и крупных жуликов. Нужно распознать каждого.

В Лондоне Ллойд-Джордж увещевал твердолобых консерваторов: «Высокие цены... нищета и голод... в Англии, не что иное, как результат „исключения России с рынков сырья и продовольствия“».

Он напомнил о русском масле, ведь 1/3 всего масла, потребляемого Англией, вывозилась из России. А лён, а пшеница? Наконец, нефть? Более двух лет ждали, что сила оружия свалит большевиков. Вот и дождались. Большевики создали 5-миллионную регулярную армию, разгромили интервентов и Колчака, Деникина, Юденича. В Англии с тайной надеждой ожидали результатов польского наступления. Но надежды были шаткие. Хотя Антанта на сей раз постаралась как никогда. Одна только Франция дала белопанской Польше 575 миллионов франков, поставила вооружение для 6 дивизий.

Французский представитель в Экономическом совете Антанты выразительно молчал. За него с большевиками говорить будут пушки.

Англичане тоже не остались в стороне — самолёты, 58 тысяч винтовок и 58 миллионов патронов — вот их вклад в общий котёл польской интервенции. Но, конечно, ни Франция, ни Англия не могли сравниться с щедростью Америки.

Соединённые Штаты выложили на белогвардейский стол 176,5 миллиона долларов. Взаймы, разумеется.

Ну и на всякий случай 20 тысяч пулемётов, 200 танков, 300 самолётов.

Об этих поставках и субсидиях помалкивают в присутствии Красина его партнёры на переговорах. Но советский делегат ведёт себя на заседаниях Экономического совета так, словно все эти миллионы, пулемёты, пушки — уже стали трофеями Красной Армии. Откуда такая убеждённость?

А итальянцам не терпелось. Они ещё до приезда красинской делегации договорились с Литвиновым о кооперативной русско-итальянской торговле. И только Красин успел появиться в Копенгагене, как 8 апреля была выработана совместная русско-итальянская торговая конвенция. Она имела силу договора, хотя её срок был ограничен одним годом.

В Копенгагене советские делегаты приобрели популярность в деловых кругах. Американские нефтяные акулы и те приплыли сюда. Нефть после войны пропитала всю международную политику. А Советская Россия богата нефтью.

В Стокгольме и Копенгагене советские делегаты и эксперты смогли по-настоящему оценить Красина. Торговец, финансист, знаток европейской экономики, политики, к тому же умный и тонкий дипломат.

Имя этого выдающегося русского инженера не забыли ни в Скандинавии, ни в Германии, его «вспомнили» и деловые люди стран Антанты.

Многих дельцов удивляло — почему такой трезвый человек, как Красин, вдруг заключает сделки, явно менее выгодные, чем те, которые ему предлагают другие фирмы. Они не могли понять, что в каждой торговой сделке Леонид Борисович усматривал и определённый политический смысл.

Красин целеустремлённо добивался главного — пробить брешь в блокаде. Через деловой мир Европы воздействовать на европейские правительства и в конце концов добиться признания Советского государства.

С этой точки зрения переговоры с Верховным экономическим советом Антанты были мало перспективны. Они не продвинулись ни на шаг за месяц «Копенгагенского сидения» и фактически свелись к нулю стараниями французского представителя.

Оставалась последняя возможность продолжить затянувшийся диалог.

Англичане, в соответствии с решением держав Антанты, предложили Леониду Борисовичу проследовать в Лондон, где заседал Постоянный комитет Верховного экономического совета.

Красин совсем уже было собрался в Лондон. И вдруг английский Фореин-Оффис — Министерство иностранных дел, отказало в визе Максиму Максимовичу Литвинову. Это была провокация. И никто не верил жалобам английского правительства на якобы нелояльное поведение Литвинова в Англии в 1918 году, когда он представлял там Советскую Россию. Наоборот, к советскому послу тогда отнеслись более чем «нелояльно» — его просто засадили в тюрьму.

Красин отказался ехать в Лондон. И продолжал деловые встречи в Копенгагене.

С Родины приходили неутешительные вести. Мирная передышка была сорвана. Панская Польша, несмотря на предупреждения и мирные предложения Советского правительства, начала интервенцию.

Французы били в литавры.

Англичане вдруг стали корректно-молчаливыми. Хотя и не отказывались принять Красина в Лондоне.

Леонид Борисович понял — можно упустить момент. Значит, надо ехать без Литвинова. Ленин согласился с ним.

Ногин и Клышко первыми отбыли в Лондон.