Три жизни Тани

— Успокойся, — прошептал Гордеон, крепче сжимая её плечи. — Мы ничем не отличаемся от других посетителей, ты сама сказала это.

Таня жадно всматривалась в приближающихся родителей. Мама заметно пополнела и округлилась — ожидалось прибавление в семействе, папа настоял на своём. Волосы отца сильно поседели, мамины были перекрашены в каштановый цвет вместо привычного блонда, но в целом родители хорошо выглядели в свои сорок лет. Рядом с ними нескладно вышагивал молодой парень, раскачиваясь на ходу и сильно размахивая руками: это был Никита.

«Научился ходить на протезах, — порадовалась Таня. — Обошёлся без помощи со стороны, без магов и прочих чудес. Молодчина! Горжусь, что у меня был такой друг».

— Добрый день, — поздоровались родители, поравнявшись с оградкой могилы.

— Добрый, — хрипло ответила Таня и закашлялась, пока Гордеон любезно здоровался с её папой и мамой.

Принесённые ею свежие цветы заметили, мама тепло улыбнулась и сказала:

— Спасибо. Вы, наверное, в танцевальный кружок вместе с моей дочерью ходили? Мне казалось, что я знаю всех её подруг, но вас почему-то не помню.

— Я… я действительно танцую, — выдавила Таня.

— Тогда будем знакомы: я — Валентина, это мой муж Костя, а это Никита. Вас как зовут?

Она не подготовилась к этому вопросу!!! Как зовут?! Но… но… Беспомощно оглянувшись на Гордеона, она дрожащим голосом произнесла:

— Таня.

Повисло недолгое молчание. Отец откашлялся и выдавил улыбку. Мать застыла на месте, недоумённо сведя брови и всматриваясь в Танино лицо.

— Надо же, какое совпадение, — наигранно весело сказал отец.

— Но среди подопечных Лидии Яковлевны не было других девушек с именем, как у нашей дочери, — уверенно сказала мать. — Танечка постоянно показывала мне списки выезжающих на соревнования и рассказывала о других парах — больше Тань не было, я точно помню.

— Валя, с момента последних соревнований прошло три года, — тихо напомнил отец.

— Я медсестра, у меня профессиональная память на лица и имена — я всех пациентов отделения помню по фамилии, имени, отчеству долгое время после их выписки!

— Валечка, не задерживай людей, — твёрдо остановил речи матери отец, потянув её в сторону, освобождая проход за ограду.

Таня пошла прочь от родителей, ощущая спиной пристальный взгляд матери.

— Уверена? — кратко спросил Гордеон.

— Мама беременна, ей нельзя волноваться! Ни к чему это всё…

— Постойте! — раздался за спиной Тани окрик.

К ней спешила мать, отмахиваясь от пытающегося остановить её отца. Запыхавшись, мать встала перед Таней, заглянула в глаза, спросила с надеждой:

— Вы ещё придёте?

— Д-да.

— Заходите к нам в гости! Мы живём на Сиреневом бульваре, дом 5, квартира 17.

— Я знаю, — вырвалось у Тани.

Мать помолчала. Кивнула. Сказала:

— Буду ждать.

И пошла обратно, то и дело оглядываясь на застывшую Таню.

— Я, конечно, не психолог, но посоветую: отпусти ситуацию, пусть она разрешится сама собой, — произнёс над ухом Гордеон.

— Я смогу видеть маму с папой и братика… или сестричку, когда она родится.

— Сможешь. Поехали домой?

— Ты хотел сказать — полетели? Корабли ведь летают в космосе, а не ездят?

— Космические корабли бороздят пространство, — поправил Гордеон, обхватывая плечи Тани, — а дома горит камин и нас ждёт на столе фирменный пирог моей мамы.

Глава 52, об очевидном

Ежегодная церемония награждения лучших служителей закона была исключительно торжественной, исключительно великолепной, исключительно многолюдной. Несмотря на высокопарные речи, звучащие с трибуны, в зале царила атмосфера праздника и непринуждённого веселья. Возможно потому, что здесь не было случайных гостей: только коллеги, курсанты академии и самые близкие люди чествуемых служителей порядка. Массы народы плавно перемещались по залу, негромко здороваясь, переговариваясь и дружно рукоплеща каждому новому награждённому.

Таня замерла на месте, любуясь поднимающимся на сцену любимым оборотнем: парадный мундир невероятно шёл ему, подчёркивая мощь поджарого тела, яркость звериных глаз, блеск тёмных волос. Смотря на чёткую поступь своего мужчины, она с улыбкой вспоминала, как искала его вечерний костюм, в котором следовало явиться на неофициальную часть праздника после награждения:

— У тебя нет ни одного вечернего костюма! Только форменная и повседневная одежда! — постановила Таня, потратив утром час на то, чтобы перерыть единственный бельевой шкаф в доме.

— Не там ищешь, — флегматично ответил Гордеон, выныривая из-за монитора, на котором просматривал какие-то отчёты. — Все фраки, смокинги и белые манишки хранятся в рабочем стеллаже, в секции с надписью: «средства маскировки».

— Обалдеть, — схватилась за голову Таня. — Средства маскировки, ёлки-палки, и как я сама не догадалась?! Может, ты оторвёшься от работы, суперагент, — мне ещё ботинки подходящие найти надо!